Стены, двери, витрины этоне просто материальные границы зданий, но
и объекты, которые влияют на человека. Социолог Виктор Вахштайн
рассказывает о фрейм-анализе и о том, какдверь торгового центра
меняет наше поведение. Восприятие архитектурных объектов Один мой
коллега во время обучения на факультете архитектуры Иерусалимского
университета школы Бецалель оказался на грани отчисления, как
показывает его анализ, из-за неправильного проектирования
студенческого общежития. Студенты школы Бецалель на первых курсах
живут в общежитиях, тип которых хорошо известен всем, кто
когда-либо жил в общежитиях. На старших курсах студентов Бецалеля
переводят в общежития комфорт-класса, которые организованы
принципиально иначе: на каждом этаже есть просторная кают-компания
с небольшой кухней и журнальным столиком посередине, а уже из
общего помещения студент попадает в свою маленькую комнату на
одного. В общежитиях такого типа кают-компания автоматически
превращается в точку сбора местного сообщества. Мой коллега
рассказывал, что он месяцами не мог дойти до своей комнаты, чтобы
возобновить работу над проектом. Архитектурное решение, которое
было имплицировано в этом типе архитектурного объекта, делало
возможными одни формы активности и невозможными другие.Архитектура,
как пишет Пьер Витторио Аурели в своей книге Возможности абсолютной
архитектуры, это то, что получает возможность быть отделенной в
силу своей базовой операции отделения. Архитектура соединяет и
разъединяет. Архитектура превращает город в архипелаг дискретных
объектов, но каждый архитектурный объект, будучи дискретным, внутри
себя тоже не представляет никакого единства. Это архипелаг формы
деятельности, в который включены разные социальные субъекты. Какие
формы деятельности оказываются возможными, а какие невозможными, во
многом зависит от решения проектировщиков.Теория фреймовВ
исследованиях социологов повседневности, микросоциологов, такая
проблематика связана с теорией фреймов. Фреймом могут быть
посиделки или работа над проектами. Все это разные фреймы
взаимодействия людей и разные формы активности. Например,
журнальный столик в фрейме посиделки автоматически становится
столиком, на котором стоит кальян и алкоголь. Он буквально требует
от вас, чтобы вы подключились к этому взаимодействию.
Взаимодействие обладает валентностью, оно затягивает и погружает в
себя. Если устройство пространства делает возможной какую-либо
форму взаимодействия возможной, то с большой вероятностью именно
эта форма наполнит пространство.В теории фреймов, которую подробно
описал Ирвинг Гофман, любое взаимодействие людей строится на их
имплицитных ответах на вопросЧто здесь сейчас происходит?. В
процессе съемки этой лекции мы все оказываемся участниками
фреймавзаимодействия под названием Запись видео для ПостНауки. У
нас есть эквипмент материальные атрибуты, которые вовлечены в эту
форму взаимодействия. Например, звукоизоляция, которая делает
возможной эту форму взаимодействия.Рефрейминг и организация
пространстваКогда люди взаимодействуют внутри архитектурных
объектов, они обладают способностью их переписывать. Бруно Латур
называет этот феномен переписывание, вписывание иной программы
поведения в устойчивые формы материального окружения. В теории
фреймов вместо переписывания используется понятие рефрейминг.
Классический пример рефрейминга перформанс группы Война в
московском метро. Активисты принесли с собой складные столы,
алкоголь и снедь. Затем они разложили и накрыли эти столы внутри
вагона, превращая часть вагона в форму посиделок. На столе
хрустальный графин с водкой, нарезается салат. Каждый следующий
человек, который входит в вагон, обнаруживает себя посередине
радикального рефрейминга пространства. Программа в его голове
говорит: это вагон метро. Но все, что он наблюдает в эту секунду,
формы взаимодействия, которые разворачиваются перед ним и
подсказывают ему, что это не вагон метро, а переписанное
пространство.Схожие ситуации рефрейминга часто встречаются, когда
повседневный и стабильный социальный порядок нарушается.
Классический пример особенность описания в теории фреймов
взаимодействия людей в пострадавших от войны регионах. Например,
избирательный участок в Албании, который мы наблюдали в 2005 году,
перепрограммируется пользователем. Сначала здание школы становится
избирательным участком, а затем сам избирательный участок
становится пространством религиозного действия. Пространство
делится на две части мужскую и женскую. В итоге все взаимодействия,
которые организованы в этом пространстве, начинают подчиняться иной
программе, которая использует скорее религиозную символическую
программу, чем политическую.Другой пример хорватский город Вуковар
в 2007 году. В этом городе избирательный участок усилиями
избирательной комиссии также реформируется, и пространство делится
на две части, но уже не мужскую и женскую, а на хорватскую и, как
это написано на стене, меньшинскую. Люди вносят элементы этнической
сегрегации в сам процесс голосования. В итоге человек, который даже
не рефлексирует и не считывает, как организовано пространство, в
котором он оказывается, вынужден перейти на другую сторону или
отказаться от своего права голосования за кандидатов партии
этнических меньшинств.Каждый раз, когда мы оказываемся в новом
месте, мы вынуждены отвечать себе на вопрос: как в этом
архитектурном пространстве, в этом сеттинге, реализуются различные
формы взаимодействия, какие архитектурные решения и материальные
объекты способствуют или препятствуют организации конкретного
взаимодействия?Другой пример, который важно упомянуть, наше
исследование организации пространства торгового центра в 2007 году.
Например, если вы входите в торговый центр Охотный ряд со стороны
Манежной площади, то массивная дверь с позолоченной ручкой
автоматически перестраивает вашу программу поведения. Ваш шаг
замедляется, вы перестаете смотреть рассеянным взглядом, чтобы не
встречаться взглядом с другими людьми, меняется осанка и изменяется
ритмика перемещения. Другая ситуация возникает, когда вы заходите в
торговый центр со стороны метро, где стоит обычная дверь, которая
не производит операцию перенастройки. Вы не понимаете сразу, куда
попали, вы только помните, что вышли из станции метрополитена.
Люди, которые входят в Охотный ряд со стороны метро, пробегают мимо
дорогих бутиков, как будто это обычные киоски. Даже дверь как
материальный атрибут архитектурного объекта обладает способностью
сообщать нашему телу информацию на нерефлексивном уровне.
Фрейм-анализКогда мы анализируем действия архитектурного объекта,
наша главная задача определить, как отдельные элементы здания
действуют на разных уровнях. Есть материал, который действует
согласно своей собственной логике. Железобетон это коллективные
действия двух разных материалов с принципиально разными свойствами.
Это нижняя точка континуума.Если подниматься выше по шкале, то на
второй градации будут аффордансы конкретных архитектурных
элементов. Например, вход в базилику Рождества Христова в Вифлееме,
который называется Врата смирения: врата заставляют вас пригнуться,
когда вы входите в помещение, но на следующем уровне
обнаруживается, как все действия складываются в устойчивый
ансамбль. Совершается базовая операция архитектуры соединение и
разъединение. Чтобы взаимодействие людей стало возможным внутри
некоторого архитектурного объекта, помещение должно быть
расцеплено, отделено от своего окружения. Яркий пример такого
эффекта лифт. Изобретение лифта расцепляет здание, превращая его в
архипелаг этажей, которые друг с другом больше ничего не связывает.
На третьем уровне анализа появляется теория фреймов. Фрейм-анализ
это дистант когнитивистики в социологии. Фрейм-аналитики постоянно
исследуют то, каким образом прочитываются и перепрограммируются
разные пространства. Например, как это произошло в Боснии и
Герцеговине, где школа в городе Ливно в период непродолжительного
боснийско-хорватского конфликта превратилась в тюрьму, где
содержали часть мужского населения Боснии и Герцеговины. Когда
спустя несколько лет в этой школе организуют избирательный участок,
не стоит удивляться, что боснийское население не пойдет туда
голосовать, потому что для людей это место все еще является
тюрьмой.Представим ситуацию, когда в результате военных действий
здание оказалось разбомбленным. После войны его не ремонтируют, не
реставрируют, а оставляют в виде руин как напоминание об этом
событии. Теперь кроме действия материала, которое становится
заметным в период бомбардировки, кроме аффорданса отдельных
архитектурных элементов, помимо фреймов взаимодействия, которые
были возможны до бомбардировки и стали невозможны после, появляется
еще один уровень действия здания семиотический. Здание работает как
символический объект.Частая проблема, которая преследует социологов
архитектуры, которые фокусируют свое внимание на символических
элементах зданий, заключается в том, что они перестают видеть
материальность объекта. Этот эффект встречается и у обычных
обывателей, кто взаимодействует с этими архитектурными объектами
ежедневно. Мы не отдаем себе отчет в прочности стен, находясь в
помещении. Для нас они означают лишь границы наших возможных
действий.Эту особенность материальных объектов становиться
невидимыми при взаимодействии людей фрейм-анализ часто игнорирует.
Яркий пример этого военные действия. В 1848 году один из теоретиков
революционной борьбы Огюст Бланки описывал процесс пересборки
кварталов города в ситуации восстания. Квартал должен быстро
преобразоваться в укрепленную крепость. Каждый отдельный дом
становится частью общегородского укрепления. Баррикады должны
разрезать пути сообщения, чтобы сделать невозможным проникновение
правительственных войск на укрепленную территорию.Баррикада важный
пример переписывания объектов. У камня и булыжника появляются новые
функции, создаются новые материальные артефакты, которые заставляют
архитектурные объекты взаимодействовать в новом ансамбле. Спустя
двадцать лет французский маршал Тома Бюжо, один из тех, кто
находился на противоположной стороне баррикад, создает новую
концепцию подавления городских бунтов. Когда восставшие
баррикадируются в здании, они продолжают воспринимать его таким же,
как и в повседневной жизни. Наиболее уязвимые места это окна и
двери. На самом деле, говорит Бюжо, армия должна использовать
пористость городской архитектуры, входить в здания через подкопы.
Таким образом Бюжо пытается перенастроить оптику солдата, чтобы в
каждом здании он видел материальность его стены как потенциальной
баррикады. Эта же логика с подачи теоретика архитектуры Леопольда
Ламберта использовалась израильским генералом Авивом Кохави при
захвате палестинского лагеря Набрус, а назвал ее Ламберт пористость
архитектуры.В итоге такая семиотическая редукция материального
атрибута здания к его символическому или когнитивному маркеру
происходит сразу на нескольких уровнях: на уровне исследователей
архитектуры, которые ищут символы даже там, где их нет, и на уровне
обычного пользователя пространства, включенного в повседневное
социальное взаимодействие, которое позволяет нам не рефлексировать
материальность окружающей нас среды.
