С чем связано качество демократических процессов? Почему
демократизация в постколониальных и посткоммунистических
государствах проходила по-разному? Должны ли все граждане одинаково
участвовать в политическом процессе? О том, что такое демократия и
есть ли предел у процесса демократизации, редактор ПостНауки
Кристина Чернова побеседовала с политологом Ильей Локшиным.Признаки
и ценности демократии Что такое демократия? Каковы признаки
демократических государств? Демократия не существует сама по себе
как нечто совершенно объективное. Можно поставить пределы
определения демократия произвольно, в зависимости от наших взглядов
и теорий, которые можно оспорить. Границу между демократией и
недемократией сложно провести.Проблема с определением демократии
привела к двум разным подходам. Согласно первому, в основе понятия
демократии лежат формальные характеристики: наличие избирательного
права, политической инклюзивности и плюрализма. В демократическом
государстве граждане избирают людей, которые принимают политические
решения.Другое определение демократии основывается не столько на
формальных, сколько на сущностных характеристиках и делает акцент
на качестве электоральных процессов, политической инклюзивности и
плюрализма. Например, в плоскости политического участия: одно дело,
когда граждане раз в четыре года бросают бюллетени в урны, другое
когда люди политически активны и между выборами. Это порождает
бльшую интенсивность демократических процессов и прозрачную
подотчетность. В разговорах о демократии всегда присутствует
полярность: есть демократия, а есть автократия. Корректно ли такое
разделение? По этому вопросу между исследователями нет полного
согласия. Некоторые авторитетные ученые настаивают на том, что
демократия либо существует, либо нет. Среди них политолог Адам
Пшеворский с соавторами они определяли демократию минималистически,
через элементарные процедуры. Однако такой подход описывает сложную
и многогранную политическую практику сквозь призму грубых
теоретических инструментов.Сегодня наиболее распространен
градационный подход к демократии. Он предлагает консенсусную
позицию с выделением серых зон и промежуточных этапов между
автократией (неограниченным контролем власти одним лицом или
группой лиц) и демократией1.
Процесс демократизации Кажется, что после падения режима страна
постепенно переходит к какой-либо демократии к электоральной или в
крайнем случае либеральной. Но могут ли еще больше
демократизироваться устойчивые демократии, например США? Вопрос,
который сегодня стоит в повестке США, наоборот, относится к
размыванию и деградации демократии. Эти процессы связаны с
президентством Дональда Трампа. То, что происходит сейчас с
западной демократией, волнует исследователей гораздо больше, чем
углубление качества демократии на Западе.Процесс демократизации
потенциально бесконечен, потому что качество демократических
процедур может развиваться долго и в разных направлениях. Пример
повышение качества демократического обсуждения, то, что называется
демократической делиберацией. Одно дело, когда общество пытается
влиять на принятие политических решений через голосование это
формальная процедура, которая не предполагает глубокого вовлечения
в процесс принятия решений: люди могут и вовсе ни с кем не
обсуждать, за кого они голосуют и почему, а только приходить на
избирательный участок и бросать бюллетень в урну. А демократическая
делиберация предполагает включение человека в процесс обсуждения
демократических решений об этом писал философ и социолог Юрген
Хабермас и другие исследователи. В этом случае создаются
специальные площадки от фокус-группы до масштабных,
общенациональных проектов, которые позволяют услышать мнение людей
о стоящих перед обществом проблемах. Но процесс обсуждения еще и
влияет на сами позиции граждан, в том числе он может привести к
изменению в точках зрения. Важно при этом и выстроить процесс
коммуникации, потому что делиберативная демократия предполагает,
что главенствует лучший аргумент2.Еще один пример развитие
гражданского общества, которое ограничивает действия политических
элит. Аргумент, что демократия очень сильно зависит от гражданского
общества и от того, насколько оно живое и активное, работает и для
стран с развивающейся демократией, и для стран, где она развита.
Задать верхнюю планку развития гражданского общества практически
невозможно. Должны ли все граждане участвовать в политическом
процессе? Равен ли голос человека с тремя классами образования
голосу политолога? У политологов есть соблазн сказать, что голос
политолога должен значить гораздо больше. Философ Джон Стюарт Милль
приводил аргумент3, что количество голосов при волеизъявлении
должно быть пропорционально интеллектуальным параметрам и уровню
политической осведомленности. Эти параметры ученый предлагал
измерять через уровень образования. Милль придумал сложную систему,
к которой можно предъявить много претензий. Важный момент: Милль
был не только демократом, но и либералом может быть, даже в бльшей
степени либералом, чем демократом.Мысль о том, что одинаково
оценивать голос каждого человека это нечестно и неправильно,
связана с верой в некомпетентность народа. Это очень давний
аргумент, который можно найти еще у Платона и который повторяется в
разных формах вплоть до сегодняшнего дня.Аргумент о том, что народ
политически некомпетентен, уравновешивается двумя сильными
соображениями. Прежде всего, демократия это указание на моральное
равенство людей, которое проецируется в политическую плоскость.
Первые аргументы в пользу демократии гласили, что ни один человек
не должен находиться в личной зависимости от другого. В этом смысле
политическое равенство это продолжение идеи отсутствия личной
зависимости. Если мы введем дифференциацию по количеству голосов,
то личная зависимость скрытым или явным образом проникнет в
политическую и социальную реальность. Аргумент о моральном
равенстве очень важен если привести его, далеко не все люди будут
готовы высказываться против.Второе соображение: важна не только
политическая компетентность, но и наличие доброй воли. Мы можем
считать, что элиты компетентнее: больше знают о политике и как
принимать решения. Но некоторые политические философы, например
Никколо Макиавелли, спросили бы: каковы гарантии того, что
политические элиты добродетельны? Может быть, они хотят угнетать
бедный и несчастный народ? А народ, говорил Макиавелли вслед за
Аристотелем, часто некомпетентен, но добродетелен, потому что не
хочет быть угнетенным. С этой точки зрения многие демократические
институты на самом деле смешанные с либеральными институциями
направлены на то, чтобы ограничить политический произвол кого бы то
ни было. Для восстановления политического баланса и справедливости
можно использовать принцип равного доступа к принятию политических
решений хотя бы через голосование. Тогда как обеспечить максимально
возможное участие гражданского общества в жизни государства?
Вариантов много. Участие гражданского общества в жизни государства
зависит не от законодателей, которые предлагают решения и
институциональный дизайн. Степень активности гражданского общества
определяется людьми, которые в него вовлечены: их политической
культурой, отношением к политике и степенью политизированности.С
другой стороны, на общество могут влиять меры, стимулирующие
политическое участие. Например, уже упомянутые процедуры новых
демократических делибераций. Или использование современных
технологий, которые позволяют людям из дома обсуждать и принимать
политические решения. Поговорим о демократизации в постколониальных
и посткоммунистических государствах. Интересно, чем характеризуется
процесс демократизации, который происходит в крупных группах? Здесь
много нюансов. В постколониальных государствах странах Африки и
Азии, Латинской Америке, хотя она все-таки встала на этот путь
раньше, чем те же страны Африки, возникают фундаментальные проблемы
с государственностью. Популярный аргумент: для того чтобы построить
демократическое государство, сначала нужно построить государство.
Если государственные институты не работают, то не может возникнуть
более-менее эффективная демократия. Можно ли думать о построении
эффективной демократии, если отсутствует верховенство права, а
государственная инфраструктура не позволяет принимать эффективные
политические решения и контролировать территорию? В XX веке во
многих постколониальных странах институты государственности
работали плохо или не работали вовсе.В некоторых
посткоммунистических странах возникла подобная проблема, но со
своей особенностью: государство срослось с партией. Когда начались
процессы демократизации или когда коммунизм как политическая
система ушел в прошлое, нужно было отделить государство от партии,
восстановить политические институты. Пришлось строить институты
государственности фактически в процессе демократизации. Была даже
книга, посвященная посткоммунистическому переходу, Rebuilding the
Ship at Sea (Перестройка корабля в море4). Некоторые исследователи
считали, что происходит не перестройка, а построение: очень сложно
создать корабль-государство, когда ты не в гавани, а в открытой
воде. Почему Китай не поддался волне демократизации
посткоммунистических государств и сохранил режим? Потому что Китай
мало зависел от Советского Союза. У советского блока накопились
серьезные экономические проблемы, в обществе витало недовольство и
понимание того, что оно зашло в тупик.Китай после смерти
революционера Мао Цзэдуна в 1976 году начал показывать высокие
темпы роста экономики. Коммунистическое правление, которое в Китае
было и остается до сих пор, было легитимизировано за счет подъема
экономики, который поддерживал недемократический политический
строй.Волны демократизации Поговорим об изучении демократизации.
Как, когда и почему начали исследовать этот процесс? Если не
возвращаться к древним грекам, то изучение демократизации началось
примерно в середине XX века. В то время теории демократизации были
изначально встроены в теории модернизации. Исследователи пытались
ответить на более широкий вопрос: не о том, почему одни страны
стали демократиями, а другие нет, а о том, почему одни страны
перешли в эпоху модерна и стали современными, а другие сохранили
традиционный строй.Одной из первых значительных попыток изучения
демократизации стала книга социолога и политолога Баррингтона Мура
Социальные истоки диктатуры и демократии. Автор задает вопрос:
какие существуют альтернативные способы войти в эпоху современности
и модерна? Но у Мура демократия была лишь одной из форм
политической современности наряду с политическими системами,
которые существовали в СССР, нацистской Германии и Китае.Другой
виток изучения демократизации связан с периодом после Второй
мировой войны. Многие территории получили независимость, и было
неясно, какой политический режим там установится. Американские
исследователи задумались: почему многие новообразовавшиеся страны
не становятся демократиями, в них появляются авторитарные режимы и
возникают проблемы с государственностью? Этот вопрос послужил
отправной точкой для исследователей, они стали изучать условия
возникновения демократии в новых обществах.В последней четверти XX
века случилось то, что социолог и политолог Сэмюэл Хантингтон
назвал третьей волной демократизации: внедрение демократических
принципов стало распространяться по миру сначала в Южной Европе5,
затем в Латинской Америке, а потом и в посткоммунистических
странах. Почему вдруг произошел массовый сдвиг в сторону демократии
или по крайней мере уход от прежних форм авторитаризма? Это было
связано с разными внешнеполитическими сюжетами и даже интересами.
Хантингтон писал о трех волнах и двух откатах волн демократизации.
Первая волна началась в 1920-х годах. Третья возникла в 1974 году и
продолжается в настоящее время, хотя не все исследователи с этим
согласны. Чем волны демократизации отличаются друг от друга?
Выделение волн демократизации условно. Это ярко иллюстрирует третья
волна, потому что она состоит из трех подволн, которые прошли в
Южной Европе, Латинской Америке и посткоммунистических странах.
Часть исследователей включают в третью волну арабскую
весну.Процессы демократизации, связанные с первой волной, прошли в
конце XIX начале XX века. В Западной Европе XIX века стоял вопрос о
расширении политического участия, даровании политических прав
социальным группам, которые были исключены из политической системы,
части буржуазии и рабочему классу. Все больше социальных групп
включалось в политическую систему. На протяжении XIX века
устанавливались правила конкурентной политической игры. В
Великобритании консерваторы и либералы соревновались между собой по
принципам, которые сегодня ассоциируются с демократией. Однако это
было состязание элит, а население исключалось из процесса.
Существовала базовая институциональная инфраструктура демократии, в
которую нужно было включить новые массы людей.Во второй половине XX
века возник иной смысл демократизации. Практически всегда разные
категории населения имели политические права и включались в
политическую систему. Но характер режима правления был
недемократическим, потому что не существовало правил игры, которые
связаны с политической конкуренцией и подотчетностью политических
элит населению в широком смысле слова. Специфика этих процессов
накладывает большой отпечаток на их сущность и ход. Чем объясняются
волны и откаты демократизации? Все идет хорошо, и вдруг
демократизация тормозится или прекращается. Это иллюзия, так
практически никогда не происходит. Базовый урок при изучении
демократизации: одно дело освободиться от авторитарного режима,
совсем другое прийти к демократическому. Очень часто и в XIX, и в
XX веке один авторитарный режим сменялся другим: никакого перехода
к демократии не было.Для Европы переход к демократии был
мучительным процессом. Мы привыкли думать, что Европа это
практически синоним либеральной демократии. Однако Франция мучилась
150 лет. В Англии условия, пригодные для перехода к демократии,
появились после бедствий и катастроф XVII века. Демократизация это
очень сложный процесс, в котором есть позитивные для демократии
всплески и, наоборот, падения.Нет единого мнения о том, что
является главным движущим фактором этого процесса. Теория волн
демократизации предполагает, что переходы происходят параллельно в
политической системе большого количества стран. Например, если мы
посмотрим на вторую и третью волну, то обнаружим совместный переход
к демократии в Италии, Германии и Японии. Он связан с тем, что
союзники, победившие в войне, способствовали установлению новых
политических систем и режимов, а иногда и делали это
сами.Единовременность перехода третьей волны и посткоммунистических
стран связан с внешним навязыванием демократии. В этом случае
сработал принцип домино: политический кризис в одной стране
запустил цепную реакцию. Вы упомянули, что в США происходит откат
демократизации. Где еще совершается нечто подобное? Науке о
демократии и демократизации свойственны почти панические
настроения. Исследователи наблюдают тенденции деградации
демократических институтов в оплоте демократии западном мире. Даже
ставят вопрос о том, насколько демократия связана с западным
культурным кодом.Сейчас США это прежде всего Дональд Трамп. Растет
популизм: он охватил многие западные страны, например Францию
(Марин Ле Пен и ее партия). Сильные популистские движения
существуют в Нидерландах, Италии, Германии.Две страны, которые
стоят особняком, это Венгрия и Польша, потому что в индексах
демократии они лишились статуса либеральных демократий, который
имели в конце 2000-х годов. Венгрия сейчас находится на границе
электоральной автократии. Возникает вопрос: не происходит ли
парадигмальная смена политического развития мира? Грубо говоря,
очередная волна? Может быть, волна автократии. Некоторые
исследователи пишут толстые книги о том, что демократия находится
под угрозой. Другие говорят, что это временный спад и ничего
серьезного в этом нет: популизм пройдет. Консенсуса среди
исследователей нет. Но сам факт того, что такие вопросы ставятся,
важный индикатор политических изменений.Дополнительные материалы:1.
О разных подходах к определению демократии см.: Бернхаген П.
Измерение демократии и демократизации // Демократизация, под ред.
К.В. Харпфера, П.Бернхагена, Р.Инглхарта, К.Вельцеля. М., 2015. С.
69-97.2. О делиберативной демократии см., например: Dryzek J.
Deliberative Democracy and Beyond: Liberals, Critics,
Contestations. Oxford University Press, 2002.3. См. сочинение Милля
Рассуждения о представительном правлении (Considerations on
representative government4. Elster J., Offe C., Preuss U.
Institutional Design in Post-Communist Socieites: Rebuilding the
Ship at Sea. Cambridge University Press, 1998.5. Хантингтон С.
Третья волна: демократизация в конце XX века. М., 2003.
