Русский
Русский
English
Статистика
Реклама

Русская Хелен Келлер интервью с Венерой Денискиной

Венера Закировна Денискина тифлопедагог в Институте коррекционной педагогики РАН. Ей удалось построить карьеру в работе с незрячими детьми и исследовании особенностей их восприятия, обучения и воспитания несмотря на собственные особенности зрения. Венера Закировна рассказала Постнауке о трудностях научной карьеры для людей с небольшим остатком зрения, о том, как преподавать математику незрячим детям, и о том, как стоит вести себя родителю слепого ребенка.Этот материал часть проекта Мир особенного ребенка. Партнер проекта благотворительный фонд Абсолют-Помощь.Тернистый путь к преподаваниюКогда я училась в шестом классе, то твердо решила, что буду учительницей и после окончания школы поступила в университет по специальности Дифференциальные уравнения. Преподавание математики. Я выбрала его, а не педагогический институт, так как понимала, что незрячим людям может быть трудно устроиться на учительскую работу, а эта специализация позволяла перестраховаться и пойти работать, например, в конструкторское бюро.Педагогическую практику (как учитель математики) я проходила в школе для слепых и слабовидящих детей. Чтобы меня в нее взяли, мне пришлось четырежды летать в Центральный комитет партии и просить о помощи с распределением именно туда: во-первых, потому что мне было важно работать с незрячими людьми, во-вторых, так как если бы меня распределили не в Уфу, где находилась школа, а в одну из деревень региона, то я бы вряд ли смогла ориентироваться там в буран из-за маленького остатка зрения и светобоязни. Помимо этого, мое здоровье не позволяло уезжать далеко от квалифицированных врачей.Первым, что поразило меня в работе с незрячими и слепыми детьми, было то, что несмотря на мои собственные проблемы со зрением мы с ними воспринимали окружающий мир совершенно по-разному: каждый ребенок с нарушениями зрения видит по-своему. Так я поняла, что помимо универсальных преподавательских навыков мне понадобятся знания тифлопедагогики: чтобы разобраться в том, как и в зависимости от чего дети с разными особенностями зрения воспринимают мир вокруг.В Советском Союзе было всего два института, в которых было отделение тифлопедагогики: Ленинградский педагогический институт (теперь это педагогический институт имени Герцена) и университет в Киеве. Я поступила в первый. Одной из наиболее полезных дисциплин во время учебы для меня был такой предмет, как Офтальмоэргономические условия обучения детей с нарушениями зрения. На ней нам объясняли причины того, почему дети с нарушениями зрения видят по-разному: ведь острота зрения это не единственная его характеристика. У детей может различаться поле зрения, у кого-то может быть светобоязнь, у других отсутствие темновой адаптации. Кто-то не различает цвета. И учитель должен знать обо всех этих различиях и уметь подбирать наглядные материалы для ребят с самыми разными нарушениями.После окончания учебы я переехала в Москву: Москве было тогда три школы, одна для слепых детей и две школы для слабовидящих. Я была единственным математиком в Москве, у которого через год было бы второе тифлообразование, который был бы не просто математиком, а специалистом по обучению детей с нарушением зрения. Но меня никто на работу, конечно, не взял. И я устроилась на работу в городское техническое училище, в ГПТУ городское профессиональное техническое училище номер 45. Но пришлось идти на хитрость. Сначала по телефону нашли, где не хватает учителей. Школы все были укомплектованы.Когда я пришла на собеседование, моя подруга заглянула в кабине первой, сказала мне, где стоит стол, где директор, чтобы я на них не натыкалась. Я прошла так медленно, изображая скромность, а это была, в общем-то, не скромность, а потому что я боялась наткнуться. Мы с ним поговорили, он меня взял, потому что у них безвыходное положение: учитель нужен. И на урок ко мне он пришел где-то через месяц, наверное. Приходит на урок, видит у меня двое очков. То есть он потом понял, конечно, что у меня со зрением большие проблемы.В общем, я там год проработала и с ребятами очень даже нашла общий язык. И самое-то интересное, ведь кто в профтехучилища попадал? Те, кого за математику изгнали из школы после восьмого класса. То есть это были все двоечники по математике. Но они очень быстро стали не двоечниками. Кто-то троечником, кто-то четверочником, кто-то пятерочником.А почему? Потому что я знала только методику обучения слепых и, естественно, так и учила. То есть с использованием всяческой наглядности. Дети стали просто понимать. И ответ вообще на этот вопрос очень простой. Если есть методика, по которой слепые понимают математику, зрячий ребенок тем более по этой методике поймет математику.Начало научной карьерыМы год отработали, когда я уходила, они, конечно, на меня были в обиде. Я говорю: Ребята, но я ведь и не обещала, что я вас до конца доведу. Моя мечта работать на благо тифлопедагогики. И я заканчиваю второй вуз. У меня специализация вторая появляется тифлопедагогика. И я, конечно, буду стараться работать по специальности.Опять, конечно, в школу-то меня никто бы не взял. Вернее, никто не спешил брать. Но на экзамены, на государственные экзамены в Ленинград приехала Людмила Ивановна Солнцева, а она в то время работала в Академии педагогических наук СССР в научно-исследовательском институте дефектологии и возглавляла лабораторию, которая называлась Воспитание и обучение слепых детей. И вот Людмила Ивановна разговорилась со своими коллегами ленинградскими тогда, что вот не хватает специалистов, в Москве нет тифлопедагогов. Ей говорят: Возьмите Венеру. Учится на отлично. Позвали. Она говорит: Позовите. И когда я только появилась, я помню первые слова Людмилы Ивановны с моим появлением: Эту Венеру возьму обязательно.Почему так? Когда я работала в уфимской школе, она приезжала туда как научный работник из Москвы. И завуч нас позвала, созвала в учительскую и сказала: Вот ученые хотят побывать на уроках, но предупредили, что они пойдут только к тем, кто сам их приглашает. Ну и многие опытные учителя стали говорить нет, не ко мне, вот мы сегодня не готовы пригласить. А я сказала: Ко мне обязательно. А вдруг я делаю что-то не так? Пусть ученые мне подскажут. Обязательно ко мне. И вот, оказывается, Людмила Ивановна мой тот урок запомнила. Ей он очень понравился. И когда она меня увидела через три года, по-моему, мы с ней встретились, она сказала: Эту Венеру беру обязательно.Она сама пошла к директору, сказала, что она берет всю ответственность на себя, что со мной все будет хорошо и так далее, и так далее. А когда я ей рассказала о своих мыслях, про обучение детей с нарушением зрения, она сказала: Ты молодец! Давай пиши. И так я стала младшим научным сотрудником в научно-исследовательском институте дефектологии, а там потом. То есть я попала уже не в школу, а в науку. В школу не удалось поступить. Но, занявшись наукой, мне потом уже было неинтересно идти в школу. Если я в школу ходила, то чтобы проводить эксперименты, давать показательные уроки для опытных учителей или учителей, которые, на мой взгляд, не так преподносили материал, как следовало бы слепым детям и так далее.Более 40 лет я проработала именно в этом институте. Правда, с 1992 года, после Перестройки, он был переименован в Институт коррекционной педагогики Российской академии образования. Там проработала до 2016 года и в 70 лет ушла на пенсию. В 60 лет меня назначили заведующей лабораторией содержания и методов обучения детей с нарушением зрения, то есть слепых и слабовидящих детей.В 60 лет я была инвалидом не только по зрению, но и по слуху и обонянию: у меня было много проблем со здоровьем к тому времени. Но тем не менее вот я с 60-ти до 70-ти проработала и сама решила, что пора уходить на пенсию. Вот на пенсию меня проводили в 16-м году. Но недолго музыка играла: меня в это время пригласили в Московский педагогический государственный университет, где открылась кафедра тифлопедагогики. Она в открылась В 2017 году и пока я до сих пор работаю там. Вся моя деятельность это более 40 лет я в научно-исследовательском институте дефектологии, который стал Институтом коррекционной педагогики. Там написала основные свои книги и статьи.Первые две книги, были посвящены преподаванию математики у слепых детей: Средства обучения математике, и Методы обучения математике. За эти книги мне была вручена серебряная медаль ВДНХ, то есть выставки достижений народного хозяйства. Потом я написала книжку Коррекционная направленность уроков математики. То есть когда ты учишь ребенка с глубоким нарушением зрения математике, то естественно, ты всегда, ты я имею в виду педагог, педагог всегда должен думать о том, что он может исправить в ребенке, преподавая математику. А что мы исправляем? Мы дефектологи, мы исправляем вторичные отклонения в развитии. А откуда они берутся? У каждого ребенка с нарушением зрения практически в той или иной степени есть вторичные отклонения в развитии, которые вызваны именно нарушением зрения. Какие это отклонения? Ну, например, у всех детей с нарушением зрения недостаточно представлений об объектах и явлениях окружающего мира. Что такое радуга, если человек не видит, да? Как объяснить? Снегопад. Хорошо, снег как падает, можно себе ощутить. Но снег бывает разный. И дожди бывают разные. Как эту разницу почувствовать?Врезка с задачейКроме того, я написала книгу Формирование неречевых средств общения у детей с нарушением зрения.Неречевые средства общения это мимика и пантомимика. То есть выразительные движение лица и движения тела. У зрячего ребенка они формируются по подражанию начиная с трех месяце: а у ребенка с нарушением зрения, не только слепого, но и слабовидящего по подражанию мимика с пантомимикой не формируются. И в результате у зрячих к семи годам мимика полностью сформирована и дальше только совершенствуется. А у детей с нарушениями зрения к семи годам либо мимика маловыразительная, либо ее вообще нет, лицо амимично и тем самым мы производим странное впечатление на зрячих .Либо мимика неадекватна тем эмоциям, которые человек переживает.На сегодняшний день, например, в наших школах есть специальный коррекционный курс, называется развитие коммуникативной деятельности, и часть этой коммуникативной деятельности как раз мимика с пантомимикой.Формирование навыков у незрячихКоммуникативную деятельность необходимо формировать с самого раннего детства. И сколько я себя помню, мама у меня коммуникативную деятельность формировала: учила меня общаться, учила спрашивать, задавать вопросы, отвечать и так далее. ВУ многих детей с нарушением зрения родители просто все делают за них, сами решают за них все вопросы, если даже что-то нужно спросить, узнать, все узнают и все делают родители, а не дети. И в результате это приводит к тому, что дети не умеют общаться, например, с окружающими.Я очень хорошо помню, я еще в школу не ходила, нас трое детей, мама привела нас в парк. Сестра на шесть лет старше, братишка помладше. Мама говорит: Вот видишь, маленький домик деревянный? Это касса. А почему деревянный? А потому что после войны дерево было, стекла не было и всяких современных материалов тоже не было. Она говорит: Вот посмотри, там есть такое отверстие, окошечко и свет горит. Вот это касса. К тете подойди, скажи: Здравствуйте, тетя, мне нужно три билета, детских билета на поезд.Это там у нас детский паровозик ходил в парке детском. Она тебе когда даст три билета, ты скажешь: Сдачу дайте мне в руки, я плохо вижу. И когда сдачу даст, ты скажешь: Спасибо большое. Пусть день у вас будет удачным. Вот когда мама начинала меня] учить.То есть она все время за меня старалась не отвечать, а чтобы отвечала я, учила меня отвечать, чтобы ребенок общался с разными людьми. И она мне такие возможности все время создавала, чтобы общаться. Когда брала меня с собой, она разучивала со мной маршруты разные, объясняла, если какие-то вопросы у меня возникали. Допустим, на том же рынке она говорила: Вот моя девочка плохо видит. Можно она потрогает ручками, как лежит ваш товар? Сама вставала сзади меня. Она не была тифлопедагогом, но догадалась, вставала сзади меня и мою руку регулировала, чтобы я осторожно дотрагивалась. И я знала уже до школы, как продаются огурцы, как продаются семечки, ягоды, картошка, какой тарой, какими тарами.Вот так и учат. Многие родители стесняются вводить с собой детей: они считают это лишняя забота, с ним же труднее, сама пойду и куплю. Но когда ребенок остается один дома, то у него нет возможности познакомиться с окружающим миром. У детей с нарушениями зрения с раннего возраста важно формировать самостоятельность: незрячий ребенок должен уметь выполнять все те же бытовые действия, что и зрячий. Поэтому родителю слепого ребенка крайне важно соблюсти баланс между тем, чтобы обеспечить ему безопасность и богатую, насыщенную среду для самостоятельной деятельности.
Источник: postnauka.ru
К списку статей
Опубликовано: 12.09.2022 16:06:49
0

Сейчас читают

Комментариев (0)
Имя
Электронная почта

Общее

Категории

Последние комментарии

© 2006-2024, umnikizdes.ru