В рамках проекта Наука+ искусство мы поговорили с пятью
современными британскими художниками, которые представляют
направление Art&Science, объединяющее науку и искусство. Мы
попросили каждого из них ответить на пять вопросов, в том числе
рассказать, какие современные проблемы их волнуют, чем их
привлекают технологии, как меняются представления об искусстве и
должен ли современный художник заниматься наукой.[person
name="dumitriu_a"]Почему вы решили работать в направлении
биоарта?Биоарт (bioart) это широкое понятие, так называют
искусство, взаимодействующее с науками о жизни. Некоторые
обозначают этим термином искусство, которое имеет дело только с
живыми организмами, но я не считаю, что стоит вводить такие
ограничения. В своих работах я, наоборот, часто использую мертвое
например, ДНК и убитые бактерии.Триггером для творчества для меня
является интерес к жизни, в частности к инфекционным заболеваниям,
с которыми я работаю с 2010-х годов. Инфекционные заболевания и
речь не только о коронавирусе, но также о туберкулезе, малярии и
так далее одни из основных причин смертности, они оказывают
огромное влияние на жизнь людей, которые их перенесли. Но о них
очень неохотно говорят, и это меня и удивило. Так я начала изучать
механизмы жизни: создание антибиотиков, распространение
заболеваний, а также геномику и синтетическую биологию направление,
которое занимается редактированием ДНК организмов. Но в то же время
в своих работах я обращаюсь и к истории искусства, в них есть и
этическая, и эстетическая составляющая. Я говорю не только о такой
эстетической категории, как прекрасное, но также об ужасном,
отвратительном, пугающем и возвышенном.Какие проблемы современности
биоарт отражает прежде всего?Биоарт очень интересуют этические
вопросы, в особенности то, какими будут технологии будущего с точки
зрения этики. Но в своих работах я часто обращаюсь и к историческим
темам например, эпидемиям Средневековья и Античности, истории
искусства. Кстати, если вы начнете изучать великие эпидемии
прошлого, вы заметите, что они значительно повлияли на общество
скажем, черная смерть стала причиной появления законов в сфере
здравоохранения.Я изучала археологию в университете, и у меня
бэкграунд в области искусств, в то время как многие художники,
которые занимаются биоартом, имеют научный бэкграунд. Поэтому,
например, они меньше интересуются историей искусства, которой
занимаюсь я.Как биоарт меняет представления зрителей об
искусстве?Биоарт это обширное поле, на котором работают разные
художники. И они используют разные техники, в том числе
традиционные, такие как живопись или резьба. Биоарт это чаще всего
инсталляции и скульптуры, но он может быть представлен и
живописными полотнами, например выполненными красками с бактериями.
Это, кстати, восходит еще к Александру Флемингу, который был
художником-любителем и рисовал бактериями в чашках Петри.С какими
тремя вашими работами вы бы рекомендовали познакомиться зрителю,
который до этого о вас не слышал?Машина для пневмоторакса/
Pneumothorax Machine (2014)
Машина для пневмоторакса это устройство, которое использовалось в
первой половине ХХ века для коллапса пораженных легких пациентов,
больных туберкулезом. Деревянный ящик, в котором хранится аппарат,
я покрыла резьбой из мелких дырок, напоминающей легочную ткань,
поврежденную туберкулезом. И ученые, видевшие этот объект,
подходили ко мне и говорили: О, да это же поврежденная легочная
ткань! На мой взгляд, это довольно красивый узор (если только у вас
нет трипофобии боязни отверстий). В этой работе нет живых бактерий
по крайней мере, насколько мне известно, но я все равно отношу ее к
биомедицинскому искусству.Как довольствоваться тем, что есть, и
чинить одежду/ Make Do And Mend (20162017)Для этой работы я
использовала женские костюмы, выпущенные в Великобритании во время
Второй мировой войны в рамках программы СС1941 Controlled Commodity
1941(Контролируемые товары 1941). Для этой работы важен год: в
1941-м, когда программа СС1941 была запущена, в Оксфорде впервые в
истории на пациенте-человеке был испытан пенициллин так началась
эра антибиотиков. Но антибиотики тогда, в отличие от одежды или
мебели, не относились к контролируемым товарам. Вместе с тем они
массово использовались в сельском хозяйстве, что способствовало
появлению бактерий, устойчивых к антибиотикам.В этой работе я
использовала бактерию E. coli, которая обладает устойчивостью к
пенициллину. С помощью технологии CRISPR я извлекла ген
резистентности и заменила его фрагментом ДНК, в котором зашифрован
слоган Make Do and Mend(Как довольствоваться тем, что есть, и
чинить одежду так называлась методичка для домохозяек о
необходимости быть бережливыми и латать одежду, выпущенная
британскими властями во время Второй мировой войны). Таким образом,
как домохозяйки ставили заплатки на одежду, я залатала геном
бактерий. Затем я добавила эти бактерии на кусочки шелковой ткани и
поставила эти заплатки на платья таким образом, в этой работе
заплатки появляются на разных уровнях.Чумное платье / Plague Dress
(2018)
Это платье создано по дизайну 1665 года, ткань окрашена соком
ореха, который, как утверждал знаменитый травник того времени
Николас Калпепер, мог спасти от чумы. Вышивка на платье
историческая, она относится ко второй половине XVII века. Она
пропитана ДНК бактерии Yesinia pestis, вызывающей чуму, которая
извлечена из мертвой бактерии. Это платье набито лавандой и
специями:в Средние века считалось, что эти травы защищают от чумы,
ими чумные доктора заполняли клювы своих масок. Лаванда выпирает из
рукавов и горловины платья, выставляется из-под его подола.Мне
нравится, что в искусстве ты можешь воздействовать на зрителя на
разных уровнях сделать так, чтобы он получал эстетическое
удовольствие, и вызывать у него ужас, как в случае с этим платьем.
Это то, что относится к философской категории возвышенного.Должен
ли современный художник быть ученым?Мне кажется, художники и ученые
похожи тем, как они смотрят на мир, различаются точки зрения, с
которых они это делают. Сейчас деятельность ученых так жестко
зарегулирована через процесс финансирования, они должны
преследовать только конкретную поставленную задачу, что из их
работы уходит элемент игры. Так исчезают и счастливые случайности,
которые происходили раньше. Но когда в лаборатории появляется
художник, они с ученым начинают играть вместе, размышлять над
вопросами, на которые у ученых часто нет ответа. Это помогает
ученому сломать очень строгую, упорядоченную структуру, в которой
он работает.Я основала Институт необязательных исследований
(Institute of unnecessary research) группу, в которую входят
ученые, художники и философы. Их объединяет интерес к
исследованиям, лежащим за пределами того, что, как считается,
необходимо изучать. Например, моя работа, начатая еще в 2004 году,
была посвящена так называемой нормальной флоре бактериям, не
представляющим коммерческого или медицинского интереса, которые
находятся повсюду. Я брала образцы бактерий из моей квартиры, с
пола и стен, и изучала их в лаборатории. Все микробиологи
занимаются изучением 300 главных патогенных бактерий, вызывающих
заболевания, но мне было интересно выйти за эти рамки и исследовать
то, на что другие не обращают внимания, провести ненужное
исследование.[person name="isley_v"][person name="smith_p"]Почему
вы решили работать в направлении Art&Science?Нас всегда
интересовал природный мир: как он устроен, биоразнообразие, большое
количество различных форм, которые в нем существуют, а также
искусственная жизнь. Мы в Boredomreserarch изучаем эти вопросы не
только с помощью видеоарта мы также создаем генеративные системы.
Поскольку у нас есть опыт программирования мы раньше работали над
пользовательским софтом, мы можем сами строить компьютерные модели.
Но мы смотрим на них несколько иначе, чем ученые: нас больше
интересует их эстетическая сторона, чувства, которые они вызывают,
а не сама симуляция, результаты.Boredomreserarch название проекта,
который мы создали, это, конечно, оксюморон. Между словами, которые
его составляют, boredom (скука) и research (исследование) легко
заметить конфликт. Состояние скуки это в каком-то смысле состояние
свободы: когда ты скучаешь, ты освобождаешь свой разум, когнитивное
пространство в нем, и это позволяет тебе стать очень творческим,
поскольку не нужно немедленно решать задачу, направлять на что-то
конкретные усилия ты можешь играть с вещами, мысль может идти в
разных направлениях.Поэтому название нашего проекта про нахождение
баланса между скукой и креативностью. У нас раньше были парные
футболки на одной было написано Boredom, на другой reserarch. И мы
менялись ими в зависимости от того, кто как себя чувствует
сегодня.Как вы считаете, что Art&Science говорит о современном
мире и какие его проблемы отражает прежде всего?Сегодня существует
огромная пропасть между экспертом и обычным человеком. Необходимо
найти способ предоставить публике доступное объяснение того, что
происходит в высокотехнологичных областях знания. Нам кажется, что
искусство это лучшая возможность достичь эту цель, на его основе мы
можем создать этот культурный опыт. Часто коммуникация между
экспертом и публикой выстраивается иерархически: эксперт находится
в привилегированной позиции и с высоты знаний, которыми он
располагает, сообщает неэксперту, что ему нужно делать. Искусство
же позволяет выстроить более нейтральную, неирархическую
коммуникацию.С какими тремя вашими работами вы бы рекомендовали
познакомиться зрителю, который до этого про вас не
слышал?Пропущенный зов туманных горных волчков/ Lost Calls of Cloud
Mountain Whirligigs (2009-10)Одна из проблем, которой посвящены
наши ранние работы, это биологическое разнообразие. Нас
интересовали различные виды животных, растений и узоры на них. Для
этой работы (она существует в двух версиях, 2009 и 2010 года) мы
создали целую библиотеку 3D-частей тела. Из них собирались
вымышленные летающие существа волчки (whirligigs). У волчков были
уникальные узоры, навеянные настоящимиузорами на крыльях мотыльков
и бабочек, при их создании мы советовались с ученым,
специализирующимся на чешуекрылых. Каждый волчок был неповторим.Но
это не просто видеоработа. Пол сделал настоящий игровой движок для
этой работы, которая создавалась в реальном времени. У каждого
волчка был свой жизненный цикл, и после его завершенияволчок
улетал, и зрители никогда больше с ним, с этим уникальным волчком,
не встречались. Таким образом, работа говорила не только о
биоразнообразии, но и об утрате, вы могли испытать тоску по
уникальному существу, биоформе, которая исчезла и больше не
появится, подобной той, которую вызывает вымирание видов в
природе.Послесвечение/ Afterglow (2016)
Мы хотели создать модель распространения малярии, но с точки зрения
ландшафта, природной среды, самого малярийного комара. Мы работали
с ученым, который занимается математическими моделями, нам было
интересно посмотреть, как на моделях выглядит распространение
инфекционных заболеваний. Но оказалось, что у моделей очень высокий
уровень абстракции ты не видишь отдельных людей, только население
или его группы. Кроме того, остается много неизвестных например,
сколько на острове комаров переносчиков заболевания. В нашей работе
мы тоже показываем распространение заболевания: светящиеся спирали
полеты комаров в сумерках (это главное время, когда они питаются
кровью), а черные дрожащие спирали заражение.В поисках кемозои/In
Search of Chemozoa (2020)Мы часто создаем вымышленные организмы для
своих работ. Так произошло и в этот раз: кемозоа (chemozoa) это
мифическое существо, которое живет в очень вредной окружающей среде
и испытывает на себе то же воздействие, что и организмы, больные
раком. Однако кемозоа не делает разграничения между здоровыми и
больными клетками. Эта работа посвящена новым терапевтическим
методам, которые сосредоточены не на том, чтобы вылечить рак, а на
том, чтобы управлять им. Работа стала результатом длительного
сотрудничества с учеными, которые исследуют онкологию. И поскольку
мы говорили с учеными из двух разных лабораторий, мы могли
посмотреть на рак с двух разных точек зрения:с точки зрения
компьютерных моделей и с точки зрения социологии.Должен ли
современный художник быть ученым?Мы интересуемся не только научными
данными, но и учеными: в чем их мотивация, чего они хотят добиться,
как исследователи как личностивключены в исследование? За
формальным подходом, так называемым business of science, мы
забываем, что за наукой стоят люди, у которых есть свои мысли и
чувства. И с этой точки зрения идея разделения художников и ученых
кажется абсурдной. Ученые это очень творческие люди, они должны
использовать воображение, изобретательность, чтобы обращаться с
данными. И когда мы работаем с учеными, мы стараемся показать их
творческую сторону. И помочь им выразить их чувства.Ученые работают
над очень конкретными задачами и проблемами, специализируются в
узких областях. У художников в этом смысле есть привилегия: они
могут заниматься разными вопросами, смотреть на проблемы с разных
сторон, видеть их более комплексно, проводить аналогии. Когда вы
работаете с угрозами, стоящими перед нашей планетой, ее хрупкостью,
вы замечаете связь между проблемами окружающей среды и здоровьем
человека. И мы должны смотреть на эти проблемы во взаимосвязи, с
разных позиций.[person name="sermon_p"]Почему вы выбрали именно это
направление искусства телематическое искусство?Я учился на
художника. И мне повезло, что одним из тех, кто мне преподавал, был
художник Рой Эскотт. Он познакомил своих учеников с новыми
технологиями, показал им видео- и компьютерное оборудование,
которого тогда не было во многих других арт-школах. Многое из того,
что он мне рассказал, резонировало с моим восприятием искусства что
оно не существует само по себе, что важно взаимодействие между
творцом и зрителем (или зритель и есть творец). Как говорит Рой
Эскотт, искусство это не предмет, а опыт.Как вы считаете, что
Art&Science говорит о современном мире и какие проблемы оно
отражает прежде всего?К сожалению, не вполне понимаю, как ответить
на ваш вопрос.Я не могу говорить с точки зрения историка искусства
я буду говорить только с собственной точки зрения. Моя цель как
художника не в том, чтобы рассказывать зрителю о том, о чем он
хотел бы услышать. Я не выражаю собственный опыт, не рассказываю о
нем публике, что делают некоторые художники, не навязываю свои
представления об истинном и ложном. Моя задача в том, чтобы зритель
что-то открыл про себя, в своих работах я пытаюсь дать ему такую
возможность, возможность диалога. Это самая важная задача для меня.
Я не пытаюсь сообщить свои идеи зрителю, я хочу, чтобы вы что-то
сообщили мне и самому себе с помощью моих работ. И мне кажется, что
так работают все произведения искусства, которые мне
нравятся.Сложно сказать, что особенно волнует художников сегодня.
Не думаю, что их опасения отличаются от опасений других
людей:художники отражают в своих работах те же проблемы, которые
заботят окружающих.Как Art&Science меняет представления
зрителей об искусстве?Современное искусство бросает вызов нашим
представлениям о технологиях и социальные медиа, которыми мы
окружены, тому, как мы их используеми как их предлагают
использовать разработчики. Современные художники предлагают новые
способы, как мы можем смотреть на эти технологии:наводить
беспорядок, деконструировать и реконструировать их, делить на
части.В то же время у меня как художника нет любимых техник или
технологий скорее я знаю, что мне не нравится, чем я не буду
заниматься. Я не стараюсь создать зрелищные работы напротив, мои
работы могут показаться невпечатляющими, даже банальными. Странно
это говорить, но меня не интересует эстетика.Мои работы
многослойные, построенные на взаимодействии, они раскрываются перед
зрителем, дают аудитории возможностьтворить в заданном
пространстве. И таким образом меняют ее представление о том, что
такое искусство.С какими тремя вашими работами вы бы рекомендовали
познакомиться зрителю, который до этого о вас не
слышал?Телематические сны/ Telematic Dreaming (1992)
В 1992 году я создал работу Telematic Dreaming(Телематические сны)
возможно, мою самую известную и одну из тех, с которых начались мои
художественные поиски. Она состоит из двух кроватей и проекций:я
проецировал человека, лежащего на одной кровати, на человека,
лежащего на другой кровати. Одной из зацепок при создании этой
работы стало то, что разрешение проекции 3 на 4 соответствовало
размеру кровати. Участникам инсталляции предлагали
взаимодействовать друг с другом. И хотя в этой работе я использую
довольно простую технологию, она поднимала сложные вопросы вопросы
взаимодействия, личного пространства и пространства вообще.Тело
воды/ Body of water (1999)Это также была довольно откровенная,
интимная работа, что определялось самим пространством:я совместил
душевую комнату, в которой мылись шахтеры в Германии, с помещением
галереи. Вода использовалась как экран:на нее проецировались
изображения людей. У этой довольно большой работынесомненно была
зрелищная составляющая. Но она опять же касалась взаимодействия все
выглядело так, как будто люди, находившиеся на большом расстоянии
друг от друга, мылись вместе, натирали друг другу
спины.Телематический карантин/ Telematic quarantine (2020)Это
моянедавняя работа, я сделал ее во время локдауна. Я превратил свою
гостиную в студию, полностью покрыл ее стены хромаем. И затем
приглашал людей к себе их проекции в полный рост появлялись на
экране. Все выглядело так, будто они пришли ко мне в гости:я был в
халате, как будто только проснулся, показывал им свой дом, кухню,
спальню, сад, придумывал целое импровизированное выступление с их
участием. Это была очень перформативная работа:мы говорили,
обменивались подарками и рассказами о локдауне. Мне доставило
большое удовольствие работать над этим перформансом, у меня не было
чувства, что это звонок по Zoom, люди как будто действительно
приходили ко мне домой, попадали в мое личное пространство.Должен
ли современный художник быть ученым?Я думаю, что современный
художник и есть ученый и наоборот. И искусство, и наука должны
переосмыслить себя, выйти за пределы строго очерченных границ и
перенять друг у друга то, что их объединяет, обе эти области
занимаются поиском ответов на фундаментальные вопросы.Если судить
по тому, что художники хотят делать, они на самом деле работают
практически так же, как ученые. Художники задают вопросы касательно
нашего опыта, того, что происходит в мире, хотят поместить этот
опыт в другие рамки, показать, как иначе мы можем строить отношения
с окружающим миром. Если говорить про отношения между художниками и
ученым, то они, как мне кажется, должны строиться так, чтобы ломать
системы отсчета, позволять различным подходам соединяться и
пересекаться, чтобы ученые и художники могли делиться опытом друг с
другом.[person name="hinde_k"]Почему вы выбрали именно это
направление искусства Art&Science?Когда мне было 19 лет, я уже
откуда-то знала про Льва Термена, российского изобретателя,
придумавшего терменвокс. В Бате, где я училась на бакалавра, тогда
проходило мероприятие, посвященное терменвоксу. Я никого там не
знала, но впоследствии познакомилась со многими людьми, которые на
нем присутствовали, например с одним из музыкантов из группы
Portishead. И это стало триггером моего увлечения необычными
музыкальными инструментами такими, которые, знаете ли, оставляют
научное послевкусие. И затем этот интерес превратился в увлечение
наукой, машинами, технологиями.Как вы считаете, что Art&Science
говорит о современном мире и какие его проблемы отражает прежде
всего?Я думаю, что лучшие произведения искусства позволяют нам
задавать вопросы, мыслить более широко,не навязывают мнения и
готовые ответы. Как художник я стараюсь избегать того, чтобы через
работы напрямую влиять на аудиторию, заложить в них определенные
месседжи или указания, что нужно делать, как, например, бывает с
художниками-активистами.В то же время своими работами я стараюсь
привлечь внимание к отношениям между человеком и природой,
экосистемами. В особенности меня интересуют миграции птиц. Я много
читала по этой теме, работала с орнитологами, миграциям птиц
посвящено несколько моих работ. Например, в работе Twittering
machine (Чирикающая машина)я хочу привлечь внимание к угрозам,
которым подвергаются птицы, и сокращению их популяции.Как
Art&Science меняет представления об искусстве?Мне нравится,
когда мои работы видят зрители, которые обычно не интересуются
актуальным искусством, не ходят в художественные галереи и на
концерты современной музыки. Один из способов встретиться с таким
зрителем работать в общественных пространствах. Я создала несколько
уличных светозвуковых инсталляций. А кроме того, я предлагаю людям
присоединиться к моим глубиннокослушательным прогулкам (deep
listening walks), на которых я снабжаю их гидрофонами,
электромагнетическими измерителями и другими устройствами. И я
прошу участников прогулок слушать слушать иначе, чем они привыкли.
В нашем наполненном шумом мире я предлагаю им сознательное,
нефильтрованное слушание. Мы слушаем то, что происходит под водой,
иэто очень странные, абстрактные звуки, вы вряд ли найдете их
музыкальными, если только не смотреть на них с позиций
экспериментальной музыки. Но когда люди слышат эти звуки на
природе, глядя на воду, они их пленяют, захватывают их воображение
все из-за того, что они встроены в контекст, и мне это очень
нравится.Современное искусство очень разнообразно от прогулок до
сложных инсталляций и робототехники. Но в то же время оно отражает
современный опыт людей. Мир так сильно изменился, что, возможно,
зрителю не так сложно понять искусство, которое появляется сейчас,
проще, чем авангард, Весну Стравинского, произведения начала ХХ
века, созданные тогда, когда мир был совершенно иным.Сейчас каждый
может записывать аудио и видео, мы наблюдаем демократизацию доступа
к медиа. Это в хорошем смысле размывает иерархию между художниками
и нехудожниками, представления о высоком искусстве и о том, кто им
может заниматься.С какими тремя вашими работами вы бы рекомендовали
познакомиться зрителю, который до этого о вас не
слышал?Фортепианные миграции/ Piano migrations (2009)Эта работа
отметила момент в моей практике, когда я начала комбинировать
цифровые и аналоговые системы. Я пианистка, и, когда я создавала
эту работу, меня очень занимали механические фортепьяно. Это
увлечение соединилось в ней с моей любовью к птицами бердвотчингу.В
этой работе я использую разобранное фортепьяно:на его обнаженные
струны проецируются изображения птиц, и это похоже на партитуру.
Когда птицы движутся, на их движения реагируют устройства, которые
касаются струн, и из-за этого кажется, что птицы сами играют на
фортепьяно. Вот такая буквальная метафора.Чирикающая
машина/Twittering machine (2019)У меня есть целая серия работ,
посвященных птицам, и если Фортепианные миграции одна из самых
ранних работ на эту тему, то Twittering machine (Чирикающая машина)
последняя. Она работает на разных уровнях. Название Чирикающая
машина позаимствовано у немецкого художника Пауля Клее, который
создал одноименную работу в 1922 году. Клее пытался имитировать в
рисунке музыку, перевести симфонии на язык красок, этим же в своем
роде занимаюсь и я. В Чирикающей машине кодом Морзе записано
стихотворение Джона Китса Ода соловью, зрители видят его на экране.
Но я вмешиваюсь в стихотворный текст, и он становится неразличим,
исчезает так я хотела сказать о вмешательстве человека в места
обитания птиц, которое приводит к их исчезновению.Переосмысление
мессы землетрясений /Earthquake mess reimagined (2022)
Эторабота, которую я заканчиваю сейчас, ее премьерный показ
состоится в марте на аудиовизуальном фестивале Sonica в Глазго. Я
работаю над ней уже долгое время и вынуждена была много раз
останавливаться из-за пандемии, такие паузы дали мне дополнительное
время осмыслить, что я делаю.Меня вдохновила написанная в XV веке
Месса землетрясений (Missa Et ecce terrae motus)французского
композитора Антуана Брюмеля. В основе этой мессы лежит текст на
латыни, посвященный движению земных плит. Однако нотная запись
неполная, ее последняя часть утрачена:она сгнила, и невозможно
прочитать, что в ней написано.Но месса только часть этой работы. Я
обратилась к ученым-сейсмологам в Мексике, где часто происходят
землетрясения. Также в Мексике хор записал отдельно 12 голосов,
участвующих в мессе, и мы нанесли их на виниловую пластинку как
яговорила, мне нравится сочетать старые технологии с современными.
И затем я использовала данные землетрясений, чтобы игла поднималась
и опускалась на пластинку в такт сейсмоактивности и запись хора
была обрывистой, фрагментированной.Кроме того, я играла эту запись
в монастырях XVI века, которые выстояли после землетрясения, и
через землю в исторических местностях, где часто бывали
землетрясения, эти звуки также используются в работе. Меня
привлекло и то, что и землетрясения, и звуки это волны, и я хотела
соединить их в своей работе.Должен ли современный художник быть
ученым?Я часто сотрудничаю с художниками и замечаю все больше
сходств в нашей работе:желание исследовать неизведанные территории,
творческий подход, попытка мыслить иначе, смотреть на вещи под
новым углом все это роднит ученых и художников. Но процесс работы
очень сильно различается. Эксперименты ученых требуют большой
строгости, тщательности, в то время как работа художников устроена
несколько иначе.Я сознательно выбираю такие проекты, которые дают
мне возможность работать напрямую с учеными, быть ближе к науке.
Например, на упоминавшиесяпрогулки, во время которых мы слушаем мир
с помощью различных микрофонов и устройств, я могу пригласить
выступить эколога. Свою последнюю работу Переосмысление мессы
землетрясений я также сделала вместе с учеными-сейсмологами.[person
name="granjon_p"]Почему вы выбрали именно это направление
искусства?Все началось с интереса к технологиям в раннем
детстве:ребенком, как и многие другие, я собирал Лего, мастерил и
кастомизировал вещи, чинил велосипеды. Позже, в художественном
училище, меня интересовали скорее технологические виды искусства
(фотография, видео, компьютерная графика),чем традиционные. Затем,
когда я стал более зрелым художником, я занялся робототехникой и
электроникой. Другая причина моего интереса к технологичным
искусствам, в особенности робототехнике,в том, что ты можешь
создавать живые объекты:они не статичные, движутся, с ними можно
взаимодействовать.Что Art&Science говорит о современном мире и
какие его проблемы отражает прежде всего?Если говорить о моей
практике, это вопросы использования технологий. С одной стороны,
благодаря тому, что я работаю с роботроникой, я лучше понимаю
технологии, которые мы каждый день используем, не зная, как они
устроены. Но вместе с тем я предлагаю зрителям задуматься, какие
положительные и отрицательные моменты технологии приносят в нашу
жизнь.Одна из опасностей в том, что нас все больше окружают сложные
технологии, устройства, которые мы не понимаем. Это относится и к
цивилизации в целом, и к каждому человеку по отдельности:они не
смогут сами починить или заменить устройство, если оно выйдет из
строя. От технологий зависит вся наша жизнь, мы полагаемся на них,
и непонятно, что произойдет в случае кибератаки или сбоя.Кроме
того, мы используем технологии,тот же мобильный телефон,как
продолжение себя, полагаемся на них, а не на наши физические
возможности, такие как память. Но что произойдет, если телефон
сломается? Мы можем утратить некоторые способности, которые
привыкли делегировать этому устройству.Как Art&Science меняет
представления зрителей об искусстве?Многие галереи и музеи своей
работой сейчас меняют представления зрителей о том, что такое
искусство и как оно должно выглядеть. Но еще предстоит большая
работа. У Art&Science есть потенциал достучаться до людей,
которые уже привыкли работать с технологиями, привыкли к
интерактивным инсталляциям например, видят их на ярмарках
современного искусства. Может быть, отношение к Art&Science
будет другим, чем к живописным полотнам, но люди все равно будут
взаимодействовать с ним. Из-за того, что нас со всех сторон
окружают технологии, возможно, больше людей сейчас готовы
воспринимать Art&Science.Не могли бы вы назвать три ваших
работы, с которыми вы бы рекомендовали познакомиться зрителю,
который прежде о вас не знал?Пушистый тамагочи/Fluffy Tamagotchi
(1998)Это моя старая работа и первый сложный робот, которого я
сделал. Тамагочи, если помните, пластиковая игрушка с очень простым
искусственным интеллектом внутри, которая позволяет растить,
кормить и воспитывать маленькое цифровое существо. Я сделал версию
тамагочи, покрытую шерстью, лохматую, чтобы напомнить о домашних
питомцах, у которых отнял внимание тамагочи очень удобная
пластиковая игрушка, не требующая особой заботы. Своей работой я
старался рассказать о живом, физически присутствующем в мире в
противовес цифровому и виртуальному.Фабрика Oriel/ Oriel Factory
(2011)
Мне интересно взаимодействие между человеком и технологиями то, что
называют коэволюцией людей и машин. Чтобы рассказать о нем, я
устраивал мастер-классы: пришедшие на них люди ломали со мной
старые электронные устройства и строили из нихскульптуры, артефакты
из творческих технологий. Таким образом я задавался вопросом,
почему вокруг уже сейчастак много старых технологий, почему они так
быстро устаревают. Выставка питалась от устойчивых источников
энергии, солнечных панелей это был еще один вопрос, который я хотел
поднять.Жужжание жуков/ Insect buzz (2019)
Меня интересуют вопросы устойчивости в нашем технологичном мире,
наша планета не выдерживаеттекущих объемов производства, мы
истощаем ее ресурсы. Чтобы рассказать об этом, я какое-то время
делал активистские работы, сотрудничал с экоактивистами из группы
Extinction rebellion в течение года. И я создал для них специальный
арт-объект работу, которую можно показывать непосредственно на
акциях протеста, демонстрациях. Жужжание жуков это плакат, который
выглядит как жук, с большими глазами и антеннами, но, когда вы
нажимаете кнопку, он громко жужжит, как злой жук. Этой работой я
хотел напомнить об экологических проблемах, из-за которых
количество насекомых на планете быстро сокращается. Кроме того, я
проводил мастер-классы, на которых учил активистовделать такие
плакаты, чтобы потом можно было взять их на акцию.Должен ли
современный художник быть ученым?Мне кажется, на этот вопрос нельзя
ответить однозначно да или нет все зависит от выбранного
направления искусства, от того, что интересно конкретному
художнику. Но я могу сказать, почему художникам любопытно работать
с технологиями, которые сегодня доступны в большом количестве:это
очень увлекательное взаимодействие для художника. Работая с ними,
он может лучше понять технологии с точки зрения пользователя,
помочь ему и себе разобраться, как устроен наш технологический мир.
