В массовом сознании существует три мифа о Северной Корее. Есть
условно красный миф: Северная Корея это последний остров
коммунистической духовности и Спарта наших дней. Есть черный миф:
Северная Корея это Мордор. И в рамках последнего функционирует так
называемый закон Стоунфиша: практически любая глупость, которая
описывает Северную Корею, найдет свою аудиторию. Откуда человек,
желающий разобраться в том, что такое Северная Корея, может
почерпнуть информацию об этой стране и кто такие карьерные
перебежчики, рассказывают корееведы Константин Асмолов и Андрей
Ланьков.Откуда мы получаем информацию о КНДР?Существование мифов о
Северной Корее связано с несколькими факторами, прежде всего с
политизацией. Несмотря на то что у Северной Кореи есть сторонники,
пусть и малочисленные, существует долгая традиция антипхеньянской
пропаганды, которая с образом врага не особенно церемонится. В
массовом сознании есть целый ряд историй, которые не устаешь
опровергать, например драматичный сюжет про публично расстрелянную
вместе с оркестром певицу любовницу лидера Северной Кореи. Люди до
сих пор периодически об этом рассказывают, хотя несколько месяцев
спустя эта женщина воскресла и сейчас даже руководит протокольным
отделом ЦК. Помимо пропаганды, это режим исключительной
секретности: иногда там приходится проводить разведывательную
спецоперацию, чтобы узнать нечто, что в любой другой стране просто
написано в газете.Источников информации о Северной Корее несколько,
и один из них это, как ни странно, официальная пропаганда. Дело в
том, что люди, которые умеют читать между строк и понимают
определенные клише, легко разбираются в сложных формулировках
северокорейской прессы и правильно анализируют такие материалы.У
китайских и российских ученых старшего поколения более свободный
режим доступа, уровень напряженного отношения к ним существенно
ниже. И хотя им будут рассказывать не все, но таки больше, чем
представителям других стран. Даже у меня, когда я ездил в Северную
Корею в 20162017 годах, была возможность относительно спокойно
задавать вопросы людям ранга директора Института истории и
равнозначным чиновникам и профессорам. Наполовину это были ответы
на заранее подготовленные вопросы, зато другая половина разговора
представляла собой обычную дискуссию. Иногда происходят
неофициальные встречи, на которых северокорейцы могут говорить
очень свободно, особенно если дело касается бизнеса.Кроме того,
российские и китайские специалисты лучше понимают общий контекст.
Считать КНДР клоном Советского Союза одна из наиболее
распространенных ошибок анализа, но человек, который успел пожить в
позднем Советском Союзе, видит, что в условиях конкретной системы
является типичным происшествием, что анекдотическим, которое
возможно, но случается редко, и что на самом деле невозможно.
Некоторых вещей можно не заметить просто потому, что они
оказываются вне нашего восприятия, из-за когнитивных искажений.Еще
один важный и распространенный источник информации это спутниковые
снимки. Однако возникает проблема их интерпретации, поскольку на
снимках видно и понятно далеко не все; анализ осложняется также
большим количеством материала.Что касается источников по изучению
истории Северной Кореи, то это прежде всего архивные документы.
Вопреки распространенному мнению, советские архивы почти целиком
открыты, за исключением архивов Центральной службы разведки (ЦСР),
Первого главного управления КГБ и еще нескольких, не столь важных,
впрочем, для изучения северокорейской тематики. Значительная часть
материалов ЦК КПСС и МИДа, включая изначально секретные, открыты
для историков.До 19581959 годов влияние Советского Союза на
корейскую политику было огромно, советские дипломаты могли получить
практически любую конфиденциальную информацию. Однако в начале
1960-х корейцы взяли политический курс на закрытие границ, и
главной целью была сепарация от Советского Союза и Китая, в которых
северокорейское руководство не без оснований видело угрозу для
существующего строя. Но хотя советские дипломаты оказались
полностью отсечены от доступа к информации, тем не менее
дипломатические материалы были, и они сохранились. То же самое
касается материалов восточноевропейских стран.Беженцы и
перебежчикиВажнейшим источником информации о современной Северной
Корее являются материалы бесед с беженцами. В Южной Корее проживает
сейчас порядка 34 тысяч беженцев, по остальному миру наберется еще
10 тысяч бывших граждан КНДР, со всеми ними можно встречаться и
разговаривать. Подавляющее большинство беженцев это женщины
среднего возраста из приграничных провинций, которые покинули
Северную Корею по экономическим соображениям и отправились
работать, например, в Китай, где получают существенно большие
деньги, чем в голодных родных местах.Важно различать беженцев и
перебежчиков, потому что слово перебежчик имеет политическую
коннотацию: человек решил перейти на другую сторону по политическим
причинам. Часть перебежчиков активно участвует в политических
кампаниях и, скажем так, проявляет творческий подход к истине о
Северной Корее: они активно снимаются, плачут в камеру и известны
историями, зачастую имеющими мало отношения к реальности. Нельзя
сказать, что в Северной Корее процветают демократические свободы,
как написано в известном журнале Корея, предназначенном для
зарубежных читателей, значительная часть страшных историй об этой
стране в целом правдива. Проблема в том, что фильтровать приходится
очень многое из того, что рассказывают перебежчики. Когда говоришь
с перебежчиками, их политические оценки нужно воспринимать с
осторожностью.Большая часть карьерных перебежчиков это
представители региональной элиты или их дети, которые сбежали не от
голода, а потому что у них были определенные проблемы. Когда эти
люди попадают на юг, они оказываются в гораздо худших условиях, чем
те, в которых они жили у себя на родине. Поэтому они пытаются
поднять свой статус и стать известными, а поскольку они, как
правило, не являются секретоносителями, все, что у них остается,
это продавать страшные сказки.Довольно часто они паразитируют на
том, что интервью платные и что далеко не все понимают, какие
вопросы можно задавать, а какие нет. Когда ты спрашиваешь такого
перебежчика, был ли он свидетелем массовых изнасилований
комиссарами крупного рогатого скота, он, естественно, ответит
положительно. Именно поэтому у нас есть много громких историй,
самая известная из которых это история Син Дон Хёка, который
рассказывал байки о том, что он родился в концлагере, а в 23 года
оттуда сбежал. Он выступал в ООН, встречался с Джорджем Бушем, его
воспоминания перевели на несколько языков, в том числе русский, и
была написана замечательная книга Побег из лагеря 14, но, когда она
вышла, даже некоторые перебежчики начали крутить пальцами у виска,
посыпались вопросы, и в итоге Син был вынужден признать, что все
душераздирающие истории он выдумал. Его соавтор публично назвал его
ненадежным рассказчиком, после чего Син удалил свой профиль в
Facebook. Где он сейчас, никто не знает, но его истории
тиражируются. Он такой не один. Есть Ли Сун Ок, которая
рассказывала, как ее совали в печь для обжига кирпича (для справки:
температура в такой печи 800 градусов). Есть Пак Ёнми, за
показаниями которой очень интересно следить, потому что она их
постоянно меняет в сторону большего драматизма. Подобные истории
бросают тень на всех перебежчиков, и по ним создается мнение обо
всех.Но по большому счету самое интересное это сведения о текущей
жизни северокорейцев не об ужасах, а, например, о том, как
организован корейский рынок. Информацию об этом можно почерпнуть из
общения с людьми, у которых были полулегальные частные поля. В
результате создается подтверждаемая десятками рассказов и
публикациями картина: понятно, какую зарплату получает батрак,
работающий в полях в северных провинциях, какие бумаги нужно
оформить, если хочешь обзавестись частным рыболовным корабликом, и
так далее.Сведения, касающиеся повседневной экономики и даже
повседневной системы контроля, достаточно надежные: во-первых, нет
понимания, в какую сторону их хотелось бы исказить, а во-вторых,
большая часть беженцев и такой мысли не имеет. А даже если бы они и
хотели исказить, беженцев довольно много, и информация перекрестно
проверяется прекрасно. Информация, которую таким образом, через
общение, можно получить, редко попадает в газеты, потому что
сенсационной ценности в ней нет и она больше интересна именно
специалистам.
