Британский социолог Зигмунд Бауманописывал современность,
предполагая, что общество, которое он характеризовал как текучее и
изменчивое, сейчас лишено традиционных ориентиров: у нас нет больше
сверхсмыслов, исчезла определенность, которая была присуща
традиционному обществу. Каков университет в эпоху постмодерна и чем
он может быть в современном мире, рассказывает философЖюли
Реше.Этот материал часть гида Альма-матер, который мыделаем вместе
сТюменским государственным университетом.Университет и традиционный
укладВ интерпретации Лиотара в эпоху постмодерна потеряно доверие к
традиционным ценностям, к метанарративам, то есть всеобъясняющим
историям. Мы менее способны верить в религиозную картину мира,
предполагавшую определенность, которая детерминировала наш
жизненный уклад и регулировала социальные институты. Однако в
обществе постмодерна, в текучей современности, у нас больше нет
возможности всему этому доверять. Мы оказались неспособны жить в
традиционном укладе, поэтому современному человеку свойственна
тревожность, потерянность, чувство неопределенности. Встает вопрос
о том, как тогда возможен современный университет, поскольку
университет является традиционной институцией: его становление
относят к периоду Средних веков, и как институция он существует 800
лет.Университет появился в религиозном контексте и был связан с
государством, церковью, поскольку университеты, как правило,
основывали короли и папы. Изначально он был частью духовного
образования, когда учебные дисциплины преподавали монахи. В чем-то
университет похож на церковь: в нем есть иерархия передачи неких
знаний, которые потом должны проверяться, а также иерархия
преподавателей и студентов, титулы и даже ритуалы все это
напоминает о том контексте, в котором оформился университет.
Насколько эта традиционная структура может прижиться, как она
должна измениться, чтобы продолжить свое существование в
современном мире? Может ли она в принципе существовать, приемлема
ли она сегодня, когда мы больше не доверяем традиционному укладу и
пытаемся от него отстраниться и когда чувствуем эту тревожность и
находимся в ситуации неопределенности?Философские взгляды Питера
Ципффе и экзистенциальная тоскаНаиболее подходящим языком для
описания современного человека, как работает его психика и как он
ориентируется в мире, является язык экзистенциализма, потому что
экзистенциализм возник как предтеча общества постмодерна.
Экзистенциальный язык предполагает, что мы говорим о человеке как
таковом, который лишен своей сущности и предписываемых ему
сверхсмыслов. Мы больше не знаем, кто мы, и пребываем в
растерянности. Человек в экзистенциализме обречен испытывать
тревогу. Нет никаких стабильных ориентиров сверх его существования,
которые бы его определили, дали бы ему сущность.Радикальным и
понятным экзистенциальным философом можно назвать Питера Цапффе.
Как и все экзистенциалисты, он утверждал, что человеку свойственно
чувство тревоги: он задается вопросами, на которые ответа найти не
может, например о смысле своего существования, и, будучи
неспособным найти эти ответы, обречен испытывать чувство
тревоги.Интересно, что любая человеческая активность
рассматривается Цапффе как побег от этой тревожности, изначальной
депрессии, от которой мы в принципе не можем избавиться. Мы можем
только находить способы отвлечься от нее, и это похоже на идеи
Хайдеггера о том, что мы придерживаемся будничного уклада жизни, не
задумываясь о ее смысле, чтобы приглушить свойственную нам как
людям тревожность.Получается, что раз любая человеческая активность
это побег от тревоги, на которую мы все-таки обречены, то
университет как институция тоже является формой избегания.
Очевидная форма побега церковь: это специальный институт, который
ответит на все волнующие вопросы, например, предложит жизнь после
смерти, модель поведения, следуя которой мы оказываемся хорошими, и
разъяснит нам нашу сущность, кем мы должны быть и какими.
Университет в этом плане тоже может рассматриваться как способ
избавиться от тревожных ощущений: серьезные люди в мантиях даруют
нам некие титулы; нам гарантируют, что полученное знание
релевантно; есть иерархия титулов, по которой нужно продвигаться, а
некоторые преподаватели становятся для нас авторитетом. Это тоже
довольно удобная, комфортная структура.Проблема в том, что сознание
человека, которое изначально было переразвито (что поставило его
над остальными живыми существами), в постмодерне продолжает
развиваться мы больше не можем скрываться от тревоги и потеряли
способность доверять комфортным институтам. Теперь мы хотим то, что
называется эмансипацией. Это этически замечательная вещь, но она
может восприниматься как изобличение тревоги.Переосмысление
университета Рональдом БарнеттомСовременный британский мыслитель в
области педагогики Рональд Барнетт пытается переосмыслить
университет, говоря экзистенциальным языком. Он задается вопросом,
чем может быть университет в современном мире, учитывая, что
текучую современность и тревожный, полный неопределенности мир.
Неопределенность касается не только вечных ценностей, которые мы
потеряли, но и профессий: неясно, к чему готовить студентов и
релевантно ли готовить так много и долго без каких-либо гарантий,
что эти знания и подготовка пригодятся им в дальнейшем.Барнетт
утверждает, что западный университет умер, и пытается показать,
каким он может быть в возрожденной форме, используя
экзистенциальный язык. Университет у него тоже существует в
состоянии неопределенности. Но если раньше он являлся способом
убежать от тревожности, то теперь Барнетт утверждает, что быть
студентом значит пребывать в состоянии тревоги. Университет требует
сегодня от студентов проявления критического мышления принятия
отсутствия неких конечных истин: чем больше мы познаем, тем больше
у нас вопросов; чем больше проблем мы решаем, тем больше создаем
проблем. И потому студенты обречены испытывать тревогу.
Университет, по Барнетту, является местом, в котором студент
формируется в тревожное существо и эту тревожность поддерживают и
направляют.Но у Барнетта есть определенные проблемы с теоретизацией
университета. Он говорит, что университет умер, потому что больше
не соответствует своей миссии: раньше его первостепенной задачей
являлось просвещение, университет должен был давать знания и
истины. Но сейчас мы больше не верим в истины и в такое знание,
которое кто-то кому-то может передать. Поэтому университет
возрождается в другой, более неопределенной форме, которая
соответствует современности. Проблема в том, что Барнетт, пытаясь
возродить университет, не идет дальше в своих размышлениях:
университет, в котором мы критически размышляем (что соответствует
требованиям современного мира), является достаточно лицемерным
местом, если мы находимся в рамках традиционной структуры. Если мы
критически поразмышляли о какой-то проблеме и нам за это выдали
диплом традиционного университета, получается, наши знания были
подтверждены как правильные. Здесь есть немного лицемерия, и
непонятно, возможно ли без этого лицемерия существовать
университету.