Среди языков Кавказа адыгейский можно назвать самым экзотическим:он
меньше остальных походит на привычные нам языки. Это проявляется и
в фонетике, и в грамматике, где границы между компонентами языка
проходят совсем не так, как в русском или европейских языках.
Адыгейский заставляет задуматься, чем слово отличается от фразы и
где предел человеческой памяти. Об этом рассуждают лингвисты Яков
Тестелец, Петр Аркадьев и Юрий Ландер и филолог Марзият
Биданок.Проект оязыках, накоторых говорят сегодня или говорили
последние столетия жители России, создан сиспользованием гранта
Президента Российской Федерации, предоставленного Фондом
президентских грантов.Полисинтетизм: свобода строить словаКогда-то,
попав в Новый Свет, колонизаторы из Европы столкнулись с языками
коренного населения, разительно отличавшимися от европейских: в
необыкновенно длинных словах помещались значения, для выражения
которых обычно требуются целые предложения. Лингвисты назвали такие
языки полисинтетическими. При полисинтетизме роль морфологии
гипертрофирована на фоне остальных компонентов языка, и
грамматические значения выражаются главным образом через аффиксы,
присоединяемые к глагольной словоформе.В итоге образуются целые
комплексы вроде такого:
укъызэрэшъхьапырызгъэукIорэикIыжьышъугъагъэр. Но это слово родом не
изАмерики или Австралии, а с Северного Кавказа из адыгейского
языка.В центре Евразии есть несколько народов, языки которых,
подобно некоторым индейским, нарушают многие универсальные
лингвистические теории. Адыгейский один из них. Полисинтетизм
позволяет носителям этого языка строить слова-предложения прямо в
процессе речи. Если русский язык позволяет бесконечно наращивать
приставки, например, в слове прапрапрабабушка, то адыгейская
морфология располагает гораздо более богатым инвентарем приставок и
суффиксов для словесной импровизации. Особенно это отражается в
письменной речи; в устной, как правило, употребляют конструкции
попроще, иногда даже делая паузы посреди слов.Фундаментальную роль
в адыгейском языке играет сказуемое, им могут быть не только
глаголы, но и существительные и прилагательные. Аффиксы такого
сказуемого могут выражать значение лица, обстоятельства, числа,
отрицания, времени, наклонения, направления, взаимности,
совместности, возвратности действия; иногда в нем даже содержатся
именные корни. В результате образуется многоморфемный комплекс, в
сжатой форме передающий все содержание предложения. Приведенный
выше пример содержит 15 морфем
(у-къы-зэрэ-шъхьа-пы-ры-з-гъэ-укIорэи-кIы-жьы-шъу-гъа-гъэ-р) и
означает тот факт, что я мог заставить тебя сделать
кувырок.Адыгейская морфология занимает центральное место в
грамматике и позволяет заключить в одно слово огромное количество
информации, которая в других языках передается с помощью отдельных
слов и даже целых оборотов. Для примера возьмем корень глагола
делать (шIы-) и составим слово-предложение Ты это сделал: ПшIыгъэ.
Суффикс -гъэ указывает на прошедшее время; можно добавить его еще
один раз и получить предпрошедшее время: ПшIыгъагъ (Ты это давно
сделал). Префиксыс- (я) и фэ- (для) дают значение для меня, и
получается СфэпшIыгъагъ (Ты это давно сделал для меня). Можно
ввести некое пространство с помощью локативного преверба ащы (в
них): АщысфэпшIыгъагъ (Ты это давно сделал для меня в тех местах).
Далее, убрав с- и добавив зы- (который), можно придать сказуемому
новый оттенок: АщызыфэпшIыгъагъэр (Тот, для кого ты это давно
сделал в тех местах). При этом на конце появится падежный
показатель.Можно и дальше добавлять аффиксы например, со значением
мочь или еще раз, но чем длиннее полисинтетический комплекс, тем
выше вероятность, что носитель не стал бы его употреблять: свобода
создания слов в процессе речи ограничена объемом оперативной памяти
говорящего и слушающего.Письменность и литература: выбор алфавитаНа
протяжении XIXXX веков предпринималось несколько попыток создания
письменности для адыгейского языка на арабской, латинской и русской
основах. С 1938 года в ходу кириллический алфавит, разработанный
выдающимся2 советским лингвистом Н. Ф. Яковлевым. Эта графика
довольно точно и однозначно отражает адыгейскую фонетику например,
обилие шипящих и свистящих, а также гортанную смычку (с помощью
введенного Яковлевым знака I, или палочки Яковлева). Для
отображения богатой системы согласных прибегают к диграфам и
триграфам двухбуквенным или трехбуквенным знакам, обозначающим один
звук.
Литературному адыгейскому языку противопоставлены3 территориальные
диалекты и интердиалектные формы. Они в достаточной степени
взаимопонимаемы, хотя имеются значительные расхождения в фонетике.
Два самых крупных диалекта темиргоевский (чемгуйский) и бжедугский.
Абадзехский диалект до недавнего времени сохранялся только в ауле
Хакуринохабль, но и там его вытеснил темиргоевский. Шапсугский
диалект продолжает существовать в нескольких аулах в Адыгее и в
селах на черноморском побережье Краснодарского края, но шапсуги
оказались сильно интегрированы в русскоязычную жизнь, и местная
молодежь говорит на родном диалекте реже, чем носители
темиргоевского и бжедугского.Литературный язык сложился на базе
темиргоевского диалекта, но испытал и влияние бжедугского. На этом
языке написано множество художественных произведений, в том числе
Одинокий всадник и Дочь шапсугов лауреата Сталинской премии Тембота
Керашева4, исторические романы Исхака Машбаша5, переводчика
Пушкина, Есенина, Блока, Маяковского и Слова о полку Игореве на
адыгейский. Это общепринятый язык, его изучают в школах и
используют на телевидении, радио, в печати, в результате чего
фонетическая и грамматическая системы территориальных диалектов
частично разрушаются. Носители разных диалектов в основном общаются
друг с другом на литературном адыгейском.Фонетика: богатство
согласныхГлавная особенность адыгейской фонетики это ярко
выраженный дисбаланс между системами гласных и согласных фонем. В
литературном адыгейском 56 согласных звуков и всего 3 гласных: [а],
[e], [] (в кириллическом адыгейском письме они обозначаются буквами
а, э, ы). Экзотическим здесь является не само количество гласных в
мире немало языков, где их всего три. Но обычно такие гласные четко
противопоставлены друг другу по звучанию, например[a], [i] и [u]. В
адыгейском три гласных противопоставлены слабо, и неносителю сложно
различить их на слух. Если [а] еще можно распознать, то разница
между [e] и [] для русского уха совсем невелика.В речи адыгейцев
можно услышать нечто вроде привычных русскому уху [o] и [u]. Более
того, эти звуки зафиксированы в алфавите как о и у. Но дело в том,
что фонологически это не самостоятельные фонемы, а варианты все тех
же трех гласных, которые реализуются в зависимости от окружающих
согласных. Например, буква у обозначает согласный звук [w] или
огубленность предшествующего согласного (в адыгейском есть г, а
есть гу), а кроме того, может указывать на сочетание [w] или
огубленного согласного с гласным []. Буква о в адыгейском
обозначает либо сочетание звуков [w] и [e], либо сочетание гласного
[e] с предшествующим огубленным согласным. В обоих случаях это два
отдельных звука с точки зрения фонологической структуры
языка.Помимо огубления, или лабиализации, согласных через всю
фонетическую систему адыгейского языка проходит такой признак, как
глоттализация. Он обусловливает наличие в адыгейском абруптивных
взрывных и щелевых согласных. К паре глухих и звонких согласных (т
и д, п и б) прибавляются и глоттализованные: тI, пI. Глоттализация
отображается буквой I, которая указывает на абруптивность или
гортанную смычку (твердый приступ). В русском подобный звуковой
эффект проявляется, если четко разграничить два гласных звука,
напримерв слове не-а. Палочка Яковлева присутствует и в корне (Iэ-)
адыгейского глагола быть: так как гласная э обычно не произносится,
от корня остается одна гортанная смычка; при этом корень Iэ- всегда
сопровождается какой-либо приставкой (щыIэн, иIэн).Кроме того,
адыгейский язык изобилует шипящими и свистящими согласными. Все они
бывают твердыми и мягкими, и их звучание по-разному отражается в
письме: ш твердый щ мягкий; ж твердый жь мягкий; чъ твердый ч
мягкий. Более того, они бывают глоттализованными (шI) и огубленными
(шIу); с этой точки зрения адыгейский язык практически уникален. В
нем существуют также редкие свистяще-шипящие согласные: шъ, жъ. Их
фонетическая реализация варьируется в зависимости от диалекта, что
представляет интерес для исследователей.Ударение в адыгейском языке
артикулируется слабо, и не все носители сходятся во мнении
относительно того, куда оно падает. Несмотря на точто иногда
ударение имеет смыслоразличительную функцию, вопрос, есть ли в
языке вообще какая-то просодическая характеристика слова, вызывает
споры.
Части речи и члены предложенияЧасти речи в адыгейском языке
разграничиваются гораздо слабее, чем в русском: в зависимости от
контекста адыгейское слово может выступать подобно
существительному, прилагательному, глаголу или наречию. Если в
русском языке части речи в первую очередь различаются
морфологически (по облику слова и по тому, как оно изменяется,
легко определить, глагол это или существительное), то в адыгейском
любая грамматическая морфология может присоединяться к корням,
обозначающим предметы, признаки или действия.Например, в адыгейском
словаре есть лексическая основа цIыфы со значением человек. В
предложении Человек сидит она выступает подлежащим и получает
показатель падежа: ЦIыфыр щыс. Но эта же основа может обозначать
признак человечности или значение быть человеком,как в предложении
Я человек (СыцIыф), где она грамматически ведет себя как глагольная
форма первого лица единственного числа настоящего времени. Точно
так же с точки зрения морфологии будет устроена глагольная форма Я
сижу (Сыщыс). Обе фразы состоят из одного сказуемого.Теперь возьмем
прилагательное красивый (дахэ). В предложении Ты красивый/ая (Удах)
оно будет выступать сказуемым и вести себя так же, как глагол
сидеть в предложении Ты сидишь (Ущыс).6Таким образом, основные
адыгейские аффиксы доступны любой знаменательной части речи.
Чрезвычайно богатая глагольная морфология (в частности, показатели
лица, времени, вопросительности, отрицания) может свободно
присоединяться к существительным и прилагательным. Например,
суффикс прошедшего времени -гъ бывает у глагола (Я сидел Сыщысыгъ),
у существительного (Я был студентом Сыстудентыгъ) и у
прилагательного (Ты была красивая Удэхагъ; облик корня меняется
из-за чередований). Вопрос тоже можно сформулировать из
существительного: Уначальника? (Ты начальник, что ли?).И, наоборот,
можно присоединить падежный показатель, который традиционно
считается именным, к глагольной форме. В предложении Щысыр цIыфы
(букв. Сидящий человек) подлежащим является глагол в форме, которая
сопоставима с именительным падежом в русском языке. Для тогочтобы
сделать нечто подобное в русском, нужно образовать
либоотносительное предложение (тот, кто сидит), либо причастие
сидящий. Но в адыгейском глагол в данном случае остается без
изменений. Такое явление,когда из одной части речи можно сделать
другую без специального оформления,называется конверсией. В русском
она очень редка: например, из прилагательного дежурный образовалось
существительное дежурный (тот, кто дежурит), а затем из него снова
получилось прилагательное дежурная (форма), то есть форма
дежурного. При взгляде на адыгейский кажется, что здесь так ведут
себя практически все слова.Гибкость частей речи в адыгейском языке
не создает двусмысленности, так как значение корня полностью
предсказуемо из его морфологического и синтаксического окружения.
Например, если слово-основа дерево оказывается в позиции
определения, оно означает деревянный, если в позиции сказуемого
являться деревом. Стоит сказать, что в традиционной адыгейской
грамматике все же есть формальная классификация частей речи:
считается, что кIалэ (парень) это существительное, дахэ (красивый)
это прилагательное, плъэн (смотреть) это глагол. Для этого есть
некоторые основания, а именно тонкие различия в их морфологическом
и синтаксическом поведении. Но эти различия довольно маргинальные и
проявляются только в специфических конструкциях. О нечеткости
деления на части речи можно судить и по тому, что разные
исследователи относят одни и те же формы то к глаголам, то к
существительным.Тем не менее можно выделить несколько
второстепенных критериев. Например, более четкая граница проходит
между глаголами, обозначающими активное действие (у них есть свои
показатели динамичности), и статическими предикатами, к которым
относятся и существительные с прилагательными. Есть набор
показателей, характерных исключительно для переходных глаголов.
Прилагательные во всех отношениях ведут себя как существительные и
к теми к другим, в отличие от глагола, можно присоединить
притяжательные префиксы. Очевидно иначе ведут себя служебные части
речи и местоимения, которые, например, не могут выступать в
качестве сказуемого. Но в целом некоторые лингвисты предлагают не
противопоставлять имена и глаголы.В отсутствие частей речи
синтаксическое членение оказывается чрезвычайно важным, и оно в
адыгейском языке очень четкое. Например, в русском предложении с
двумя существительными (Ученье свет) подлежащее и сказуемое
определяются скорее по смыслу, а не по грамматическим признакам. В
адыгейском такой проблемы нет: либо подлежащее будет оформлено
соответствующим падежом, либо сказуемое будет выделено конкретными
показателями (именно сказуемое играет в адыгейском главную роль.)
Путаницы не возникнет даже при том, что и глагол, и существительное
ведут себя абсолютно одинаково и могут выступать как подлежащим,
так и сказуемым.К примеру, в предложении Парень пришел (КIалэр
къэкIуагъ) глагол пришел (къэкIуагъ) выступает сказуемым. Его можно
сделать и подлежащим для этого на него необходимо навесить падеж:
КъэкIуагъэр кIалэ (Тот, кто пришел, парень). И, наоборот,
существительное может легко стать сказуемым: например, в
предложениях СыкIал (Я парень), СыкIэлагъ (Я был парнем) или
СыкIэлэщт (Я буду парнем). В последнем случае к лексической основе
парень присоединяется суффикс будущего времени щт точно так же, как
к лексической основе приходить в предложении Я приду
(СыкъэкIощт).Слово или словосочетание?Русским определительным
словосочетаниям в адыгейском соответствуют сложные слова, в которых
корень прилагательного обычно следует за корнем существительного. С
точки зрения орфографии это может быть одно или несколько слов,
которые тем не менее ведут себя как единое целое. Сочетания
существительного с прилагательным, состоящим из одного открытого
слога, пишутся слитно: лIыжъы (старый человек, где лIы мужчина, а
жъы старый); синыбджэгъукIэхэр (мои новые друзья, где ныбджэгъу
друг, а кIэ новый).Если в прилагательном больше одного слога, оно
записывается отдельно от существительного: пшъэшъэ дахэр (красивая
девочка). При этом словосочетание все равно присоединяет
морфологические показатели спереди и сзади, как единое целое: в
приведенном примере показатель падежа присоединяется в конце
слова-словосочетания (пшъэшъэ дахэр), фактически к прилагательному.
Кроме того, существительное здесь выглядит иначе, чем в
самостоятельном употреблении (ср. пшъашъэ девушка).Словосочетание
мои красивые зеленые платья в орфографии выглядит как три отдельных
слова: сиджэнэ шхъонтIэ дахэхэр. Но морфологические и
синтаксические признаки указывают на то, что его нельзя разорвать,
так как невозможно модифицировать ни один из элементов отдельно от
других. Это сложное слово можно записать следующим образом:
си-(джэнэ-шхъонтIэ-дахэ)-хэ-р(букв.
мой-платье-зеленый-красивый-мн.ч.-падеж). Видно, что показатель
множественного числа хэ входит в состав последнего орфографического
слова, но относится он ко всем словам и модифицирует все
словосочетание целиком.Тем временем в словосочетаниях
существительных с существительными, одно из которых обозначает
обладателя,слова ведут себя как отдельные единицы. Каждое из слов в
сочетании пшъашъэм итхылъ (книга девушки) можно развернуть,
например, до такого комплекса: пшъэшъэ дахэм итхылъ гъэшIэгъонхэр
(интересные книги красивой девушки), в котором сочетание интересные
книги получит собственный падежный показатель. При этом у красивой
девушки остается ее падеж (-м), а у книг показатель принадлежности
третьему лицу (и-).Грамматические ролиВажнейшая особенность
адыгейской грамматики, во многом определяющая функционирование
морфологии и синтаксиса этого языка, эргативность.Эргативность одна
из синтаксических стратегий кодирования актантов, то есть основных
участников действия. Принято различать три типа главных участников
ситуации: S, A и P. У непереходных глаголов есть S (субъект
действия, или непереходное подлежащее), а у переходных тот, кто
производит действие (A, агенс), и тот, над кем производится
действие (Р, пациенс). При эргативном строе языка некоторые
свойства подлежащего оказываются у пациенса.Русский язык использует
другую стратегию, номинативно-аккузативную. Во фразах Ваня пришел и
Ваня увидел Лену Ваня оба раза оказывается в именительном падеже: и
как S, и как A. Лена (P) является прямым дополнением и маркируется
винительным падежом. Можно записать этот расклад так: [S=A vs. P],
то есть субъект непереходного глагола выражается так же, как агенс
переходного глагола, а пациенс переходного глагола как-то иначе.В
адыгейском языке всего два основных (ядерных) падежа: абсолютив,
сопоставимый с именительным, и эргатив, называемый также косвенным.
С помощью эргатива обозначаются многие второстепенные члены
предложения. Адыгейский использует эргативную стратегию: S и P
выражаются одинаково и стоят в одном падеже, абсолютиве; другой
падеж, эргатив, обозначает А. Получается, [S=P vs. A].Пример
предложения с непереходным глаголом: КIалэр къэкIощт (Парень
придет). S (парень) выражается показателем абсолютива -p.Пример
предложения с переходным глаголом: Пшъашъэм кIалэр ылъэгъущт (букв.
Девушка парня увидит). Здесь парень (P) снова стоит в абсолютиве, а
девушка (А) в эргативе, на что указывает показатель -м. При этом
фразу некорректно переводить пассивной конструкцией: Парень будет
увиден девушкой, так как никаких признаков страдательного залога в
самом адыгейском предложении нет.Эргативность проявляется не только
в падежной системе, но и в глаголе. Вот фраза с непереходным
глаголом работать: Сылэжьэщт (Я буду работать), а вот с переходным
глаголом видеть: Сыкъэплъэгъущт (Ты меня увидишь), где сы
показатель аболютивного участника. В первом случае этот префикс
появляется у субъекта непереходного глагола, а во втором у пациенса
переходного. То есть S выражается так же, как P, в то время как А
переходного глагола выражен иначе (префиксом пперед
корнем).ИграДано:бзылъфыгъэ женщинакIо- / кIуа- идтилъэгъу-
видетьхъужьы- выздороветьтекIо- победитьсы- 1 л. ед. ч.
абсолютивау- 2 л. ед. ч. абсолютиваты- 1 л. мн. ч. абсолютиваc-/з-
1 л. ед. ч. эргатива, непрямого объекта или обладателяп-/у- 2 л.
ед. ч. эргатива, непрямого объекта или обладателяе- 3 л. ед. ч.
непрямого объектагъэ- каузатив (сделать так, чтобы)зэрэ- взаимность
(друг друга)-х(э) множественное число-шъу возможность-гъ(э)
прошедшее время-щт будущее время-эп отрицание-ми
хотяПереведите:ЛексикаК исконной лексике относятся названия частей
тела, термины родства, простые глаголы, местоимения, числительные,
качественные прилагательные, послелоги. Основной пласт
заимствований в адыгейском языке родом из позднего Средневековья:
множество тюркских слов,меньше слов из иранских языков. Арабизмы
пришли в адыгейский с арабоязычной ученостью и тоже относятся к
ранним заимствованиям. От христианского периода осталось немного
религиозной лексики греческого происхождения. Из других кавказских
языков заимствовано мало.Начиная с первых контактов с русскоязычным
населением в адыгейский вошло большое количество славянизмов. Из
приведенного ранее примера (Уначальника? Ты начальник, что ли?)
видно, что заимствованные из русского слова сочетаются с
адыгейскими грамматическими морфемами. Интересно, что
несуществующие в адыгейском фонемы [i], [u], [o] могут
реализовываться как раз в заимствованиях из русского (стол). В XX
веке в адыгейский через русский стали проникать интернационализмы в
виде общественно-политической и бытовой лексики. Они перенимают
адыгейскую морфологию и органично встраиваются, например, в
лексикон журналистов газеты Адыгэ макъ. Вот примеры употребления
таких заимствований в заголовках: Федеральнэ бюджетым исубвенциехэр
ыки исубсидиехэр (Субвенции и субсидии федерального бюджета), Непэ
тиреспубликэ иэкономикэ кризисышхом хэт (Сегодня в экономике нашей
республики большой кризис).Фразеология: о важности
гостеприимстваАдыгэмэ анахь тхьамыкIэри бысым(Самый бедный адыг и
тот гостеприимен),говорят адыгейцы и добавляют: Бысымыр хьакIэм
иIофтабг (Хозяин дома посыльный гостя). Поговорки Гостя жизнью
защищают (ХьакIэр щыIэныгъэкIэ къагъэгъунэ) и Адыгский гость словно
в крепости сидит (Адыгэ хакIэр пытапIэ ис) напоминают о том, что в
гостях человеку ничто не угрожало, потому что по адыгским обычаям
ни один уважающий себя хозяин не имел права выдать своего гостя.
Тем не менеев адыгейском фольклоре есть и более прагматичные
советы: УзыщашIэжьырэм хьэкIакIо умыкIу (Не ходи в гости туда, где
тебя хорошо знают).Некоторые пословицы отражают традиционные
гендерно-ролевые модели: Бзылъфыгъэм щымыукIытэрэм напэ иIэп (Кто
не уступает женщине, у того нет совести), Шъузым езаорэр лIэп (Кто
дерется с женой, тот не мужчина), а в некоторых народная мудрость
доходит до крайности: Е улIын, е улIэн (Быть мужчиной или умереть).
Пословицы осуждают пороки (ЕшъуакIор цIыфыныкъу Пьяница
полчеловека) и иронизируют над обычаями (Бэрэкъащэ унэгъомышI Много
раз жениться быть разорению). Встречаются и философские наблюдения
(Акъылыр былым, былымыр осэпс Ум богатство, богатство
роса).Современные исследованияАдыгейский язык ставит перед
исследователями целый ряд вопросов, на которые пока не найдены
ответы. Например, остается загадкой, как дети усваивают сложнейшую
адыгейскую морфологию и вообще грамматику, как они овладевают
способностью строить слова-предложения на ходу. Дело в том, что
такие полисинтетические словоформы устроены сложнее, чем
предложения, но дети быстро и в совершенстве постигают эту систему.
Для изучения вопроса нужны масштабные исследования с участием
адыгейских семей и с использованием современного оборудования.Кроме
того, еще довольно много предстоит сделать в том, что касается
реконструкции праадыгского языка, которую начали А. Кёйперс (Aert
Hendrik Kuipers), С. Николаев, С. Старостин, А. Шагиров, М.
Кумахов. Сегодня появилось много новых материалов, которые стоит
учесть в истории7 адыгских языков, но исторические исследования
сильно отстают от синхронных.Другой интересный вопрос для лингвиста
ставит двойное устройство фразы в адыгейском: структура предложения
почти полностью отражается в комбинации морфем сказуемого, но при
этом она может отдельно выражаться с помощью самостоятельных членов
предложения. Например, адыгейское сказуемое содержит показатели
лица всех зависимых от него членов предложения, а не только
подлежащего, как в русском языке; при этом сами зависимые
сказуемого тоже могут присутствовать в предложении. Или, например,
несмотря на наличие в предложении обстоятельства места, значение
локализации дублируется в глаголе с помощью специального префикса.
Языки такого типа известны с начала XIX века, но, несмотря на точто
с тех пор понимание грамматики колоссально продвинулось, у
лингвистов до сих пор нет общепринятой теории для объяснения
подобных явлений.Что читать, смотреть и слушатьAdyghe
SoundsПриложение немецкой исследовательницы Моники Хёлиг. Научит
правильно произносить пшъашъэ или Уипчыхьэ шIу!Корпус адыгейских
текстовВключает более 8 миллионов словоупотребленийУчим адыгейский
за 30 днейВидеоуроки для русскоязычных. Одно занятие идет 5 минут и
включает самое необходимое для быстрого овладения адыгейским
языком.Адыгейский язык / З. И. Керашева, Н. А. Панеш. Майкоп :
Адыг. респ. кн. изд-во, 2001Учебник для начального и среднего
профессионального образования и для тех, кто желает самостоятельно
овладеть языком.Литература1. Arkadiev, Peter & Testelets,
Yakov. 2019. Differential nominal marking in Circassian. Studies in
Language. 43.2. Lander, Yury A. 2017. Nominal complex in West
Circassian: Between morphology and syntax. Studies in Language
41(1).3. Lander Yury A. & Yakov G. Testelets. 2017. Adyghe. In:
Michael Fortescue, Marianne Mithun & Nicholas Evans (eds.), The
Oxford Handbook of Polysynthesis. Oxford: Oxford University
Press.4. Аспекты полисинтетизма: очерки по грамматике адыгейского
языка / отв. ред. Я. Г. Тестелец - Москва : РГГУ, 2009.5. Адыгская
(Черкесская) энциклопедия / гл. ред. М. А. Кумахов. - Москва : Фонд
им. Б. Х. Акбашева, 2006.6. Биданок М.М. Адыгейский литературный
язык (на материале диалектовадыгейского языка) Майкоп: АГУ, 2014.7.
Блягоз 3.У. Жемчужины народной мудрости (адыгейские пословицы и
поговорки на адыгейском и русском языках). Майкоп: Адыгейское
книжное издательство, 1992.8. Коряков Ю. Б. Атлас кавказских языков
/ РАН. Ин-т языкознания. Москва: Пилигрим, 2006.9. Кумахов М. А.,
Кумахова З. Ю. Сравнительно-историческая фонетика адыгских
(черкесских) языков. - М.: Наука, 1981.10. Читао Л. Р., Алентьева
М. А. Употребление иноязычных заимствований в современных
адыгейских СМИ // Вестник Адыгейского государственного
университета. Серия 2: Филология и искусствоведение. 2015. 2
(153).Обложка и иллюстрации Павел Лысцов
